Новый законопроект сенатора Елены Мизулиной вводит принцип презумпции добросовестности родителей и резко сужает перечень поводов для изъятия детей из семьи. Документ, разработанный при участии ультраконсервативных организаций, разрешает органам опеки забирать детей только по решению суда о лишении родительских прав. Опрошенные «Ъ” эксперты называют поправки непродуманными, указывая, что государство «рискует запереть детей-жертв с родителями-тиранами».

Группа сенаторов Совета федерации, возглавляемая Еленой Мизулиной, внесла в Госдуму пакет законопроектов для «укрепления института семьи в России». Как напомнили в пресс-службе госпожи Мизулиной, над «предложениями по совершенствованию положений Семейного кодекса» с 2016 года работала временная комиссия, созданная «при поддержке» спикера Совета федерации Валентины Матвиенко. Как выяснил «Ъ”, в нее входили чиновники Минпросвещения и представители РПЦ — в частности, известный своими резкими высказываниями протоирей Дмитрий Смирнов. Также среди разработчиков оказались ультраконсервативные организации «Иван-чай» и «Родительское всероссийское сопротивление» (связано с движением «Суть времени» Сергея Кургиняна). Как заявил «Ъ” на условиях анонимности один из участников разработки, «круг допущенных организаций был очень узким». Так, совет при правительстве РФ в сфере попечительства в социальной сфере неоднократно запрашивал у сенаторов текст проекта, но так и не получил его.

«Не секрет, что современная семья сталкивается со множеством вызовов, угрожающих ее благополучию и целостности,— заявила госпожа Мизулина.— Пакет законопроектов является ответом на ряд таких вызовов, направлен на защиту от угрозы разрушения прежде всего семей с несовершеннолетними детьми и тем самым на ее укрепление». Документ предполагает установить, что взаимодействие семьи и государства определяется «презумпцией добросовестности осуществления родительских прав».

Изъятие ребенка из семьи возможно как крайняя мера — только при лишении или ограничении родительских прав по решению суда.

«В документе ни слова не говорится о жестоком обращении с детьми, насилии, пренебрежении к потребностям ребенка — например, когда его морят голодом»,— отметила в разговоре с «Ъ” президент организации «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская. По ее словам, все жалобы на то, что «ребенок плачет, оставлен один, будут идти через полицию, а не через органы опеки». При этом госпожа Альшанская отметила положительный момент проекта — возможность на время передать ребенка родственникам или знакомым. «Но и здесь недоработка,— сказала она.— Озвучено, что ребенок может находиться у бабушки без дополнительных документов. Это хорошо, так как были случаи, когда опека изымала ребенка у бабушки. Но это может породить и спорные ситуации при разводе и попытке увезти ребенка родственниками от родителя, с которым он проживает».

Депутат Оксана Пушкина полагает, что «примитивными запретами и усложнением процедур проблему не решить». «Бездумный запрет может просто парализовать профилактику насилия в отношении детей,— полагает она.— Прежде всего нам необходима кардинальная реформа службы опеки и попечительства. Нужно утвердить понятные и единые для всех критерии эффективности работы этих структур, привлечь туда профессиональных юристов и психологов». «Сейчас же мы просто рискуем запереть детей-жертв с родителями-тиранами и лишить государство инструментов воздействия на такие семьи,— полагает она.—

Мы вытолкнем в серую зону самые страшные преступления в отношении несовершеннолетних, «детей-маугли» может стать гораздо больше».

Партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай отметила, что поправки Елены Мизулиной — это «попытка выдать масштабное вторжение публичной власти в семейные отношения за прямо противоположное». «Законопроект предлагает перевести исконно частные отношения граждан в режим ручного управления»,— пояснила госпожа Тягай. Действующие нормы Семейного кодекса сформулированы таким образом, «что в каждом конкретном случае суд может оценить характер и объем злоупотреблений со стороны родителя и вынести индивидуализированное решение». В то время как законопроект «предлагает лишать родительских прав только при наличии вступившего в силу приговора и даже в этом случае разрешает делать исключения, если суд не сочтет опасным продолжение родительско-детских отношений», предупреждает госпожа Тягай.

Валерия Мишина, Анна Васильева, Кира Дюрягина

РБК попросил юристов и экспертов по семейному праву и опеке оценить предложенные поправки в семейное законодательство.

Реакция юристов

Опрошенные РБК юристы отметили внутреннее противоречие предложенных поправок в семейное законодательство. С одной стороны, поправки поддерживают интерес граждан к созданию семьи, а с другой — критикуют принципы гражданского (частного) права, «согласно которым в семейных отношениях имеют значение права и интересы отдельного члена семьи».

«Но частно-правовое начало — это как раз ограничение свободы воли, возможности гибко заключать семейные отношения, пространство для того, чтобы члены семьи могли договариваться и тем самым укреплять свою семью изнутри, а не снаружи. Законопроект предполагает существенное увеличение вмешательства государства в семейную жизнь российских граждан, и под многообещающими формулировками пояснительной записки в действительности скрываются опасные инструменты», — отмечает адвокат, партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Екатерина Тягай.

Адвокат проекта «Правовая инициатива» Ольга Гнездилова также обращает внимание на определенное противотечение в формулировках в пояснительной записке к поправкам. «В пояснительной записке к законопроекту критикуется «приоритет отдельных членов семьи» по отношению к сохранению ячейки общества. Таким образом, если ребенка в семье избивают или насилуют, его права на защиту жизни, физического и психологического здоровья отходят на второй план», — отметила в разговоре с РБК Гнездилова.

Кроме того, обеспокоенность юристов вызвало и то, что предложенные законопроектом поправки, касающиеся изъятия детей из семьи только после вступления в силу решения суда и актов органа опеки и попечительства, могут иметь последствия для здоровья ребенка, если ему угрожает опасность.

«Если мы посмотрим на новую редакцию статьи 77 Семейного кодекса , то увидим, что по сути она представляет собой лишь последствие лишения лица родительских прав и, в другом случае, отстранения опекуна от осуществления им своих обязанностей, но в ней не идет речи о какой-либо угрозе ребенку», — говорит Тягай. По ее словам, сложившаяся судебная практика демонстрирует, что в большинстве случаев отобрание ребенка было оправданной мерой, так как в дальнейшем его родители лишались судом родительских прав.

Адвокат Ольга Гнездилова также отмечает в нынешней редакции законопроекта риск того, что находящегося в опасности ребенка нельзя будет своевременно изъять из семьи. «Поправки предусматривают, что изъятие осуществляется после вступления в силу решения суда. При самом быстром судебном разбирательстве процесс займет больше месяца, а если решение будет обжаловано, может затянуться на полгода. Нужно иметь в виду, что есть крайне неблагополучные семьи, где ребенка в буквальном смысле убивают или он подвергается сексуальному насилию со стороны члена семьи», — сказала РБК Гнездилова.

По мнению партнера юридической фирмы BGP Litigation Виктории Дергуновой, суд не в состоянии решить все проблемы процедуры отобрания детей из семьи. «Сейчас предлагается, что мы не забираем детей из семьи даже при непосредственной угрозе жизни и здоровью. Чтобы забрать ребенка из семьи, нужно обращаться в суд с иском о лишении или ограничении родительских прав. Такой иск рассматривается порядка трех месяцев в лучшем случае. И только после этого можно будет изъять ребенка из семьи», — заявила она.

Шансы однополых пар на брак

В законопроекте об изменении Семейного кодекса предлагается также прекратить практику заключения браков между лицами одного пола (в том числе при смене пола) и усыновления детей в таком случае. Родителями в документе предлагается считать только кровных мать и отца.

Сейчас в ст. 14 Семейного кодекса нет указания о том, что одинаковый пол является препятствием для заключения брака, при этом в ст. 12 говорится, что «для заключения брака необходимы взаимное добровольное согласие мужчины и женщины». Одной из поправок к Конституции, одобренной в ходе голосования 1 июля, стало определение брака как союза мужчины и женщины.

Опрошенные юристы низко оценили шансы оспорить в ЕСПЧ запрет на заключение брака лицами одного пола. Как отмечает Гнездилова, загс не регистрирует такие браки и они не признаются властями России. «В ЕСПЧ подано несколько жалоб против РФ на отказ зарегистрировать брак. Но пока у суда нет единой практики по этому вопросу, и он относит его решение на усмотрение властей каждой из стран Совета Европы», — объяснила она.

«Учитывая, что новая редакция Конституции провозглашает приоритет национального права над международным, вероятность учитывания российскими властями рекомендаций ЕСПЧ будет стремиться к нулю, хотя и сейчас серьезного учета практики ЕСПЧ в наших порядках не усматривается», — добавляет Тягай.

Реакция правозащитников и депутатов

«В законопроекте есть полезные вещи и есть попытки урегулировать те моменты, которые сейчас находятся в серой зоне законодательства», — оценила инициативу парламентариев в разговоре с РБК президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская. По ее словам, по действующему законодательству опека может забрать ребенка у ближайших родственников, если у них нет документов от родителей. «Сейчас в законопроекте говорится, что никаких документов не нужно, но это может создать поле для злоупотребления, когда родители делят ребенка», — сказала она.

Альшанская отмечает, что законопроект приоритизирует семью, но при этом не учитывает ситуацию, когда в семье для ребенка создается реальная угроза. «Как будто нет насилия в семьях, жестокого обращения и т.д. Вмешательство предлагается отдать на откуп полиции, при этом полиция забирает детей из семей намного чаще, чем опека», — добавила она.

Зампред Совета по правам человека при президенте Ирина Киркора назвала «отличным» принцип презумпции добросовестности осуществления родителями их прав. Она также поддержала прописанное в законопроекте предложение сделать лишение родительских прав исключительной мерой. «У государства не должно быть цели забрать ребенка, должна быть цель у государства и семьи совместно создать условия, при которых интересы ребенка были бы соблюдены, то есть при выявлении проблем органы опеки и попечительства должны помочь решить проблему, а не забрать ребенка», — пояснила она. Киркора отмечает, что законопроект даст толчок к реформированию органов опеки.

Приоритет оставления ребенка в семье, служащий одним из основных посылов этого законопроекта, поддержал в разговоре с РБК и член комитета Госдумы по охране здоровья Алексей Куринный. Среди прочего авторы поправок в семейное законодательство предлагают внести изменения в закон «Об охране здоровья граждан».

Так, если медпомощь оказывается лицу, у которого без присмотра остаются на его попечении несовершеннолетние дети, сотрудник скорой помощи должен обеспечить применение временных мер защиты детей. Аналогичные действия должен, согласно тексту законопроекта, предпринять руководитель медорганизации, если по окончании лечения ребенка в стационаре его родители не явились за ним. «Ребенок должен иметь правовой статус, если его не забрали из больницы или если ему не с кем остаться, если единственный попечитель направляется в больницу. Ребенок должен передаваться родственникам, а не передаваться органам опеки, если есть такая возможность», — сказал Куринный.

Ранее депутат Оксана Пушкина раскритиковала предложенные Мизулиной и другими авторами поправки в Семейный кодекс. Она согласилась с тем, что работу служб опеки нужно менять, но назвала предложения «бездумными». «Мы просто рискуем запереть детей-жертв с родителями-тиранами, лишить государство инструментов воздействия на такие семьи. Мы вытолкнем в серую зону самые страшные преступления в отношении несовершеннолетних, детей-маугли может стать гораздо больше», — заявила она.

Алексей Мазуров, 17 июля 2020, 19:40 — REGNUM Все, кому небезразличны вопросы, связанные с семейной политикой России, наверняка слышали, что член Совета Федерации Елена Мизулина с группой сенаторов 14 июля 2020 года внесла в Госдуму законопроект о внесении поправок в Семейный кодекс РФ. Знаю, что этот документ разрабатывался группой экспертов (ученых, обществеников, чиновников и т.д.) в течение четырёх лет, это коллективный труд.

Елена Альшанская Антон Привальский © ИА Красная Весна

Появление подобного законопроекта приветствую. Конечно, его нужно обсуждать и, возможно, вносить в него какие-то изменения. В частности, я бы скорректировал какие-то формулировки, но, повторюсь, всё это можно и нужно обсуждать, тем более что возможность внесения формулировок предусмотрена процедурой. Если законопроект в том или ином, скорректированном виде, примут, он реально может если и не остановить совсем, то серьёзно притормозить внедрение мерзкой ювенальной системы в России. И поэтому не могу не отметить, что на появление подобного проекта моментально отреагировали известные родительскому сообществу ювенально ориентированные фигуры. Причём отреагировали весьма показательно, применяя большое количество эпитетов и в действительности не разбирая ничего по существу. Или просто вводя людей в заблуждение.

Читайте также: Пушкина назвала вредной предложенную Мизулиной реформу опеки

Например, вчера я прочитал высказывания главы фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, которые она дала журналистам радио «Говорит Москва». Единственная мысль, которая возникла у меня по итогу чтения: зачем же так врать?

Конечно, мы с Альшанской являемся идеологическими противниками. Она может себя позиционировать как угодно, но для родительских организаций не является секретом то, что она принадлежит к условному лагерю так называемых «ювенальщиков-сопроводителей» и имеет в этой сфере свои вполне конкретные интересы. Т. е. она в своей деятельности защищает интересы того субъекта, который хочет получить в России ювенальную систему «сопровождения» семей, т. е. систему, в рамках которой чиновники получают право на тотальный контроль за всеми сферами жизни семьи при условии существования принципа презумпции виновности родителей. Об этом говорит позиция Альшанской, которую она многократно подтверждала соответствующими высказываниями. И понятно, что этот субъект заинтересован материально, поскольку в случае полной реализации такой системы можно «на ура» осваивать бюджетные средства, выделенные на оказание услуг подобного «сопровождения». А в идеале, конечно, надо так «сопровождать» каждую семью.

При этом, зная, кто такая Альшанская, и понимая, чего она в действительности желает, я не могу не признать, что она является вполне себе серьёзным специалистом, который вполне способен правильно прочитать законопроект Елены Мизулиной и сделать верные выводы. Но я вижу совсем другое: пропагандистский подход, который в этой ситуации выглядит просто неприлично.

Например, Альшанская, комментируя законопроект Мизулиной, ничтоже сумняшеся заявляет, что в случае принятия подобного закона опека якобы сможет отобрать ребёнка только при наличии решения суда о лишении родительских прав. А если она придёт и, к примеру, увидит ребёнка в собачьей будке, то ничего не сможет сделать. Далее эксперт сетует на то, что про подобные ситуации в законопроекте ничего не сказано.

Читайте также: Мизулина внесла в Госдуму поправки в Семейный кодекс об отобрании детей

Елена Альшанская Петр Данилов © ИА Красная Весна

Действительно, соответствующий законопроект Елены Борисовны в основном вносит изменения в Семейный кодекс, регулирующий семейные отношения. Но разве Альшанская не знает, что кроме Семейного кодекса у нас существует ещё не только административный, но и уголовный? Елена Леонидовна, будучи специалистом в этой области, критикуя законопроект Мизулиной с позиции такого специалиста, не понимает, что то, что она описывает, является преступлением по отношению к ребёнку? Если она читала законопроект, который она критикует, она должна была видеть, что в нём написано по поводу случаев, когда имеет место преступление. Или она его всё же не читала?

Далее она пугает людей тем, что якобы сейчас все подобные вопросы будет решать полиция, а из-за палочной системы у нас будет куча уголовных и административных дел. А сегодняшняя ситуация с повсеместным произволом органов опеки, имеющих интерес к отобранию и распределению детей — это, по её мнению, нормально?

На самом деле речь в законопроекте идёт о том, что детей нельзя отнимать только потому, что какому-то чиновнику что-то показалось, как это сейчас зачастую происходит. Именно в этом весь смысл документа, в котором всё это прописано со всеми чёткими отсылками. Речь также о том, что если ребёнка из семьи изымают, то для этого должны быть действительно веские основания. А если имеется вина родителей, то она должна быть доказана, а обстоятельства дела установлены в законном порядке. У нас есть конкретные органы, которые занимаются преступлениями, и это точно не органы опеки, у которых задача совсем другая.

Парламентские слушания Концепция родительско-детских отношений в Семейном кодексе РФ Григорий Фадеев © ИА Красная Весна

Действительно, в случае наличия преступления против ребенка как раз и начнёт действовать полиция. Однако, повторюсь, полиция будет вмешиваться только при наличии преступления. А как иначе? Иначе мы имеем ситуацию с изъятиями детей из семей, аналогичную той, которую в нашу российскую реальность мог принести так называемый «закон о семейно-бытовом насилии», т. е. ситуацию произвола.

И все аргументы Елены Альшанской — примерно такого уровня. И понятно, почему. Потому что если такой закон будет принят, то субъект, интересы которого она отстаивает, потеряет возможность эти интересы реализовывать.

Читайте ранее в этом сюжете: Пресловутую ювеналку вновь всучивают под предлогом защиты детей

Читайте развитие сюжета: Юрист: законопроект Мизулиной стратегически важен для России

В ближайшее время Госдума готовится окончательно утвердить законопроект, предполагающий штрафные санкции за пропаганду гомосексуализма, а также рекламу «нетрадиционных сексуальных отношений» в интернете и СМИ.
Глава думского комитета, разрабатывающего законопроект, Елена Мизулина, сообщила, что санкции будут предусмотрены за формирование привлекательного образа гомосексуализма, а также «искаженного представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных отношений». Законопроект предлагает установить штрафы для юридических лиц в размере от 800 тысяч до миллиона рублей за вирусную рекламу в интернете. Если эта пропаганда совершается с применением СМИ, штраф для граждан может составить от 50 тысяч до 100 тысяч рублей, для должностных лиц – от 100 тысяч до 200 тысяч рублей, для юридических лиц – миллиона рублей. Кроме того, пропаганда нетрадиционных отношений будет отнесена к информации, причиняющей вред здоровью детей. Правозащитные организации считают новый законопроект откровенно дискриминационным. Евросоюз призвал Россию не принимать закон.
В разгар дискуссии вокруг законопроекта стало известно, что сын депутата Мизулиной Николай, живущий в Бельгии, является партнером в юридической фирме Mayer Brown, поддерживающей ЛГБТ-сообщество. Эту компанию называют «лучшим местом для трудоустройства ЛГБТ-юристов». Елена Мизулина заподозрила публициста Альфреда Коха, обнародовавшего эту информацию, в том, что он представляет «педофильское лобби». «Если бы мой ребенок, которого я сам воспитал и который на мои деньги получил образование, работал бы на Западе, в организации, открыто поддерживающей ЛГБТ-движение, то я бы посчитал себя не вправе воспитывать нацию в ровно противоположном духе», – ответил Кох.
Николай Мизулин, которого в эти дни одолевают журналисты, отказывается комментировать поведение своей матери.
Президент правозащитной организации Spectrum Human Rights в Вашингтоне Ларри Полтавцев обратился к руководству фирмы Mayer Brown с письмом, в котором поинтересовался позицией сына депутата в отношении гомофобных инициатив Елены Мизулиной. Вот что он рассказал РС:
– Мы решили написать это письмо, потому что наша правозащитная организация ведет дела беженцев из России и бывшего СССР, мы оказываем им помощь и консультируем. Все время к нам обращаются, в том числе часто просят проанализировать, какими юридическими фирмами имеет смысл воспользоваться. Мы поддерживаем отношения с рядом юридических фирм в Вашингтоне и других крупных городах Соединенных Штатов. Соответственно, когда мы получили такую информацию, мы решили написать Mayer Brown, потому что это достаточно большая фирма и часть наших клиентов пользуется их услугами. Для нас важно понимать, кого мы рекомендуем и почему. Это вполне нормальная в Соединенных Штатах практика. Понятное дело, что дети за действия своих родителей не отвечают, но, тем не менее, услышать позицию человека в отношении той или иной проблемы можно и нужно. В свое время было разбирательство в Новой Зеландии. Там на пассажирских авиалиниях работает родственник Осамы бин Ладена. Точно так же люди интересовались его позицией, он ее озвучил, до сих пор работает, все замечательно. То же самое происходило с бывшим вице-президентом США Диком Чейни, когда люди задавали ему вопросы в связи с сексуальной ориентацией его дочери и так далее. Вполне стандартная ситуация. Мы направили им очень вежливое письмо, в котором хотели выяснить, какова позиция по этому вопросу одного из их адвокатов, какой доступ к материалам существующих или потенциальных клиентов этот человек имеет, какое отношение к программе ЛГБТ, которую официально фирма опубликовала на своей сайте, он имеет и так далее. То есть вполне стандартные вопросы, на которые хотелось бы услышать ответы.
– Ответа пока нет, но Елена Мизулина уже откликнулась: заподозрила, что Альфред Кох, который описал эту историю, представляет педофильское лобби.
Ларри Полтавцев – Не понимаю, почему вопрос педофилии всегда возникает, как только заговаривают об ЛГБТ. Если посмотреть на криминальную статистику по Соединенным Штатам (но какая разница, люди везде одинаковые, выборка одна и та же), абсолютное большинство задержанных педофилов гетеросексуальной ориентации. Я отказываюсь обсуждать вопросы ЛГБТ в какой-либо связи с педофилией. Какими логическими умозаключениями или научными изысканиями это подтверждено?
– Вы изучали поправки к законопроекту, которые сейчас подготовила Елена Мизулина и ее товарищи? Что вы думаете об этом законе?
– Закон, на мой взгляд, просто нарушает права граждан Российской Федерации на самовыражение, самоопределение, вмешивается в их личную жизнь. Думаю, что он будет приводить к волне преступлений на почве ненависти, и это уже, как мы видим, началось. А также к большому количеству самоубийств, особенно среди подростков. Это тоже уже началось. Когда такие деятели, как Мизулина и Милонов, по телевизору об этом в определенном тоне говорят, это наводит преступников на мысль, что они могут потом оправдаться, что им показалось, что человек, которого они убили, – гей, и они якобы совершали патриотический поступок. Так произошло в Волгограде и на Камчатке. Это первые результаты этого закона. Понятное дело, что прикрываться благими намерениями типа повышения рождаемости по меньшей мере странно. Большинство населения было, есть и будет гетеросексуальным, а проблемы демографии гораздо более глубокие в России. Такое впечатление, что если Россия избавится от геев, то сразу дела пойдут в гору. Конечно, с геями, или с евреями, или с цыганами бороться легче, чем с алкоголизмом, наркоманией, безработицей и другими социальными проблемами, которые действительно ведут к демографической проблеме. Легче найти козлов отпущения и отвлекать население надуманными проблемами.
– Вы сказали, что ведете дела беженцев из России. Больше стало обращений от российских геев, которые просят убежища в Соединенных Штатах?
– Да, причем резко. Мы поражены происходящим в России и не знаем, как это понимать. Мы никогда не считали Россию страной третьего мира с соответствующим менталитетом и порядками. А сейчас не поймешь, что ты читаешь: то ли это новости с Ближнего Востока, то ли из России. Соответственно, люди чувствуют это и обращаются. По крайней мере, в два-три раза возросло количество обращений по сравнению с прошлым годом. Люди, безусловно, желают уехать.
– А сами американцы достаточно знают о всплеске гомофобии в России и привлекает ли он внимание больших правозащитных организаций? Намереваетесь ли вы проводить кампании в знак протеста против законопроекта Мизулиной и аналогичных инициатив?
– Мы работаем с «Эмнести Интернэшнл», с «Хьюман Райтс Уотч» и «Фридом Хаус». Американцы, которые работают в поле общественных организаций и внутри ЛГБТ-сообщества Соединенных Штатов, знают, что происходит, очень нас поддерживают, и мы ожидаем, что эта поддержка будет возрастать. Акции, конечно, будут проводиться. Другое дело, что правозащитная работа более важна с точки зрения проведения образовательных мероприятий, распространения информации, помощи конкретным людям. Это, на мой взгляд, гораздо более важные аспекты правозащитной деятельности, нежели просто митинги. Митинги тоже нужны, но мне кажется, что это не самое главное.
– В Америке тоже есть свои гомофобы. На днях произошла очень любопытная история, когда 11-летний мальчик бросил вызов известному гомофобу в штате Теннеси. Вы могли бы рассказать, что произошло?
– Конечно, в Америке много проблем, мы с ними работаем. Здесь они свои. Меня больше всего поражает разница, когда я читаю комментарии к статьям по теме. Антон Красовский написал статью, ее перевели ИноСМИ, я для интереса сравнил комментарии на русском языке и на английском. Все-таки у нас гомофобы ведут себя совершенно по-другому, а самое главное, что нет этого ощущения государственной поддержки. И вообще на каком-то подсознательном уровне они понимают, что ведут себя, мягко говоря, неприлично. Поэтому и фразы, и обороты, и подходы соответствующие, все это пытаются замаскировать. А в России нет, там оголтело, в лоб высказывают то, что действительно думают. Что касается этого мальчика, то его третировали в школе в связи с нетрадиционной ориентацией, поэтому родители вынуждены были обучать его на дому. В какой-то момент Марсель даже думал о самоубийстве. Штат Теннесси очень консервативный, в 2012 году там рассматривался законопроект Don’t Say Gay, в случае принятия которого учителя в школах не могли бы освещать вопросы нетрадиционной ориентации. Более того, они должны были бы сообщать родителям, если бы посчитали, что школьник или школьница проявляют признаки «иной» ориентации. Законопроект был инициирован республиканцем Джоном Реганом, но не прошел на голосовании. В 2012 году Регану каким-то образом удалось получить награду от общественной организации StudentsFirst, защищающей интересы детей в публичных школах. Ему дали награду как «Реформатору школьного образования «. Марсель Нигад посчитал, что этот политик такого звания не заслуживает, и собрал более 50000 подписей под петицией. StudentsFirst, само собой, лишили Регана присужденного ранее титула и, более того, заявили, что никогда не поддерживали его законопроектов. Это хороший показатель гражданской ответственности и показывает, что любой гражданин, даже 11-летний, имеет право быть услышанным, имеет право на самовыражение, имеет право создать гражданскую инициативу открыто и поменять менталитет своих сограждан в том штате, где он живет.
– Вряд ли что-либо подобное может произойти в России…
– Жаль, что нет возможности на двери каждого российского гражданина повесить плакат со словами Марка Твена, что политики – как пеленки, и менять их нужно так же часто. А еще, что власть не нужно уважать. Они работают на вас. Это они вас должны уважать, отчитываться перед вами. Я не знаю, как вдолбить это в головы россиян, что никакого доброго батюшки-царя им не нужно и что они могут и должны делать свое будущее и нести за него ответственность.