Уголовно правовая оценка

В проблеме уголовно-правовой оценки содеянного имеется немало аспектов, рассматриваемых в теории уголовного права неоднозначно. В определенной мере это касается и самого понятия квалификации.

Квалификация преступления — это «установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой».

Данное определение является общепризнанным в теории отечественного уголовного права и представляет собой основу для развернутого раскрытия содержания понятия квалификации преступления.

Квалификация преступления — это понятие, определяемое из совокупности четырех элементов.

Первый элемент состоит в том, что квалификация преступления представляет собой правовую оценку именно преступного деяния, то есть деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Квалификация преступления имеет место тогда, когда правовая оценка содеянного в части отграничения преступного от непреступного приводит к подтверждению того, что содеянное является преступлением без (или независимо от) конкретизации его состава.

Второй компонент квалификации преступления — признаки совершенного деяния. Ими являются признаки, воплощенные в фактических обстоятельствах совершенного деяния. На практике — следственной и судебной — названные признаки отражаются в материалах уголовного дела (уголовных дел).

Фактические признаки совершенного деяния в материалах уголовного дела, равно как и в других источниках, отражаются, во-первых, в их конкретном проявлении в действительности — в реальных условиях жизни, с детализацией места, времени и других обстоятельств; во-вторых, не изолированно от других фактических обстоятельств, а наряду и в связи с ними; в-третьих, в источниках доказательств — показаниях свидетелей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, заключениях экспертов, вещественных доказательствах, протоколах следственных и судебных действий и иных документах, подавляющее большинство из которых само по себе является субъективным отражением фактических признаков содеянного и других обстоятельств, так или иначе связанных с последним.

Третий компонент квалификации преступления — признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом.

Внимание! Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Представляется, что указание на предусмотренность признаков состава преступления уголовно-правовой нормой неточно, так как оно неполно. Это заключается в том, что признаки состава преступления предусматриваются не одной уголовно-правовой нормой, в частности содержащейся в статье Особенной части УК. В норме, закрепленной в статье Особенной части УК, содержатся не все признаки состава преступления, а только те из них, которые характеризуют его объективную сторону, а также отдельные признаки, относящиеся к другим его элементам, и которые отличают данный состав от других составов преступлений. Признаки состава преступления, отсутствующие в норме, установленной статьей Особенной части УК, присущие всем составам преступлений, большинству или ряду из них, содержатся в нормах Общей части УК и в названиях разделов и глав его Особенной части. Причем в нормах Общей части УК предусмотрены признаки, с одной стороны, указывающие на наличие состава преступления, и, с другой — на его отсутствие.

Четвертый компонент квалификации преступления — это установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками, составляющими ее второй и третий компоненты. Такое установление заключается в сопоставлении фактических признаков совершенного деяния с признаками конкретного состава преступления и констатации при совпадении тех и других их тождества. Юридическое закрепление представляет собой фиксацию в документе, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством, в частности постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого, обвинительном заключении, приговоре, указанного тождества, то есть того, что фактические признаки совершенного деяния точно соответствуют признакам конкретного состава преступления.

Квалификация преступления имеет общесоциальное и уголовно-правовое значение. Общесоциальное значение квалификации преступлений заключается в том, что она, характеризуя состояние социально-правовой системы, с одной стороны, составляет фундамент обеспечения законности в государстве в целом и, с другой — занимает центральное место в формировании правового государства в нашей стране. То и другое обусловлены ролью уголовного права в государстве и обществе, суть которой — определение наиболее важных и ценных общественных отношений, олицетворяющих сущность социально-экономической формации и нравственные и моральные устои в обществе, и охрана этих отношений путем применения репрессии к их нарушителям.

Уголовно-правовое значение квалификации преступлений многообразно и проявляется в ряде моментов. Выделяя основные и определяющие из них, необходимо констатировать, что правильная и точная квалификация преступлений: 1) обеспечивает соблюдение законности при осуществлении правосудия; 2) выражает социально-политическую и юридическую оценку совершенного деяния; 3) гарантирует права и законные интересы виновного, способствуя индивидуализации уголовной ответственности и наказания в точном соответствии с нормами Особенной и Общей частей УК РФ; 4) предопределяет законное и обоснованное применение институтов и норм Общей части уголовного законодательства регламентирующих освобождение от уголовной ответственности и от наказания, погашение судимости; 5) обусловливает процессуальный порядок расследования преступлений, установленный уголовно-процессуальным законодательством и 6) позволяет правильно охарактеризовать состояние, структуру и динамику преступности и выработать эффективные меры борьбы с ней.

Понятие и виды правил квалификации преступлений

Правила квалификации преступлений — это приемы, способы применения уголовного закона, предусмотренные в нем самом, руководящих постановлениях Пленумов Верховных Судов РФ, а также выработанные иной судебной практикой и теорией уголовного права. Их особенность состоит в том, что в своей совокупности они не сконцентрированы ни в уголовном законодательстве, ни в каком-либо одном самостоятельном разделе теории уголовного права и рассматриваются применительно к отдельным положениям этой отрасли юридической науки.

Содержанием правил квалификации преступлений являются положения об условиях и технологии применения уголовного закона при уголовно-правовой оценке содеянного. Эти правила разъясняют, как следует применять уголовный закон и тем самым способствуют обеспечению точной квалификации преступлений. Названные правила определяют как общие, так и отдельные требования, предъявляемые применению уголовного закона. Они представляют собой связующее звено между уголовно-правовыми нормами, с одной стороны, и фактическими обстоятельствами содеянного — с другой.

Для официальной квалификации преступлений рассматриваемые правила имеют неодинаковую значимость в зависимости от их источника, то есть субъекта, определившего и сформулировавшего их.

Во всех случаях обязательными для применения являются правила квалификации преступлений, предусмотренные в уголовном законе, а поскольку он основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права, постольку и те, которые вытекают из Конституции РФ и международных договоров РФ.

Разъяснения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, на которых основано значительное количество правил квалификации преступлений, в соответствии с действующим законодательством не являются обязательными, а носят рекомендательный характер. Это обосновывается нормой, закрепленной в ст. 19 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», согласно которой «Верховный Суд Российской Федерации дает разъяснения по вопросам судебной практики» и не указано на обязательность таких разъяснений. Несмотря на то, что разъяснения Пленума Верховного Суда РФ не являются обязательными, они весьма содержательны, базируются на анализе и обобщении судебной практики и, как правило, научно-обоснованны.

Иная судебная практика, которую составляют решения, закрепленные в приговорах судов по отдельным уголовным делам, вступивших в законную силу, определениях и постановлениях вышестоящих судов и судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ, то есть судебные прецеденты, и на которой основаны отдельные правила квалификации преступлений официально ориентирующий характер. Использование судебных прецедентов при формулировании правил квалификации преступлений является обоснованным, так как позволяют преодолеть трудности, возникающие в судебной практике, и исключить возможные ошибки при правовой оценке содеянного.

Правила квалификации весьма многочисленны и разнообразны в зависимости от масштаба их распространения. Они могут касаться всех без исключения случаев либо некоторых из них, либо в отдельных индивидуализированных случаях. По своему содержанию эти правила относятся как к институтам Общей части уголовного права, так и к квалификации и разграничению отдельных видов преступлений, предусмотренных нормами Особенной части уголовного законодательства.

Представляется целесообразным классифицировать рассматриваемые правила по одному из двух оснований — количественному или качественному. Первое состоит в распространении действия правила на больший или меньший круг квалифицируемых деяний и используется при правоприменении; второе заключается в отнесении его к тому или иному разделу уголовного права и применяется в научных и учебных целях.

Разграничение по количественному основанию можно дифференцировать на общие, частные и единичные категории. Общие правила, основанные на принципах или иных общих положениях уголовного законодательства, используются при квалификации всех без исключения преступлений; частные — применительно к отдельным типичным случаям совершения деяний для решения различных локальных вопросов уголовного права; единичные — для разграничения конкретных видов преступлений.

Общих правил квалификации преступлений немного. Их целесообразно дифференцировать по качественному критерию на две группы: 1) правила, основанные на принципах, закрепленных в УК РФ и Конституции РФ, и 2) правила, основанные на иных общих положениях, установленных в УК РФ.

Частные правила квалификации преступлений, количество которых относительно велико, по качественному критерию предпочтительно классифицировать на три группы: 1) правила квалификации преступлений в рамках одного состава, 2) правила квалификации множественности преступлений и 3) правила изменения квалификации преступлений. При этом среди правил первой группы следует выделить четыре подгруппы: 1) правила квалификации, связанные с особенностями субъективных признаков преступлений, 2) правила квалификации неоконченной преступной деятельности, 3) правила квалификации соучастия в преступлении и 4) правила квалификации мнимой обороны, а второй — три подгруппы: 1) правила квалификации при конкуренции общей и специальной норм, 2) правила квалификации при конкуренции части и целого и 3) правила квалификации неоднократности и совокупности преступлений.

Количество единичных правил квалификации преступлений практически безгранично. Они определяются в процессе юридического анализа конкретных составов преступлений и разграничения последних и предназначаются для квалификации отдельных видов преступлений и их отграничения от смежных составов преступлений.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

  • Реферат

    Общие правила уголовно правовой оценки содеянного.

    От 250 руб

  • Контрольная работа

    Общие правила уголовно правовой оценки содеянного.

    От 250 руб

  • Курсовая работа

    Общие правила уголовно правовой оценки содеянного.

    От 700 руб

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту Узнать стоимость

Уголовно-правовая оценка некоторых объективных признаков криминальных банкротств

Судебная практика по делам о криминальных банкротствах демонстрирует неоднозначное отношение к уголовно-правовой оценке отдельных признаков объективной стороны составов преступлений, предусмотренных ст. 195-197 УК РФ.

Нет единства взглядов по поводу указанных признаков и в теории уголовного права. Проведённый автором анализ доктринальных взглядов и эмпирическое исследование судебной практики по делам рассматриваемой категории*(1) позволили выявить и критически оценить основные подходы к толкованию объективных признаков составов криминальных банкротств.

Статьи 195-197 УК представляют собой классический пример использования бланкетных средств конструирования диспозиций уголовно-правовых норм, содержание которых раскрывается во взаимосвязанных нормах частного или публичного права*(2).

Задача настоящего исследования — уяснение содержания объективных признаков составов преступлений, предусмотренных ст. 195-197 УК, имеющих бланкетную природу, с учётом современного состояния гражданского законодательства, в том числе в сфере несостоятельности (банкротства), и выработка предложений по упорядочению практики уголовного преследования за криминальные банкротства.

1. К вопросу о «наличии признаков банкротства», по смыслу ст. 195 УК, и «неспособности юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объёме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей», по смыслу ст. 196 УК.

В силу ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» несостоятельность (банкротство) — это признанная арбитражным судом неспособность должника в полном объёме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.

Другими словами, закон уравнивает указанные понятия, предусматривая следующие признаки банкротства или неспособности удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей для различных категорий субъектов предпринимательской деятельности:

неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трёх месяцев с даты, когда они должны быть исполнены, вне зависимости от того, превышает ли сумма обязательств (обязанности) стоимость принадлежащего ему имущества;

2) для юридического лица (п. 2 ст. 3 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»):

неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение трёх месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены;

неисполнение в течение четырнадцати дней денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей на сумму не менее чем 100 тыс. руб.;

неисполнение в течение четырнадцати дней вступившего в законную силу решения суда, арбитражного суда или третейского суда о взыскании денежных средств независимо от их суммы;

стоимость имущества (активов) финансовой организации недостаточна для исполнения её денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей;

платёжеспособность финансовой организации не была восстановлена в период деятельности временной администрации;

неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение шести месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены;

5) для юридического лица — кредитной организации (п. 2 ст. 2 Федерального закона от 25 февраля 1999 г. N 40-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций») (один из признаков):

неисполнение денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей в течение четырнадцати дней с даты, когда они должны быть исполнены;

стоимость имущества (активов) кредитной организации недостаточна для исполнения её денежных обязательств и (или) обязанности по уплате обязательных платежей.

Из судебной практики видно, что на этапе рассмотрения в судах уголовных дел о преднамеренном банкротстве или неправомерных действиях при банкротстве, как правило, в отношении юридических лиц и индивидуальных предпринимателей арбитражным судом проводилась одна из процедур банкротства, в том числе конкурсное производство в результате признания должника банкротом.

В связи с этим продолжает оставаться дискуссионным вопрос о преюдициальном значении решений арбитражного суда для осуществления уголовного преследования по ст. 195-197 УК РФ. Мнения учёных по этому вопросу расходятся. Одни считают, что для возбуждения уголовного дела о криминальном банкротстве необходимо признание должника несостоятельным (банкротом)*(3). Другие же отстаивают противоположную позицию, отрицая зависимость уголовно-правового запрета от решений арбитражного суда по делу о банкротстве*(4).

Автор придерживается последней точки зрения. Как представляется, для констатации состава криминального банкротства (кроме ч. 3 ст. 195 УК) нет необходимости возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве в отношении должника.

Выводу должника из кризисного состояния ещё до обращения к арбитражному судопроизводству могут способствовать, например, смена менеджмента или санация, что не должно быть препятствием для уголовного преследования его руководителя, деятельность которого подпадает под признаки ст. 195 (196) УК.

Тем более уголовное преследование за криминальное банкротство не может быть связано с решением арбитражного суда о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства, поскольку в ходе процедур финансового оздоровления и внешнего управления утраченная платёжеспособность должника может быть полностью восстановлена, в результате мирового соглашения может быть достигнута договорённость о восстановлении платёжеспособности.

Так, согласно приговору Чертановского районного суда Москвы от 16 декабря 2011 г. Е. осуждён за совершение преступлений, предусмотренных ст. 196 и ч. 1 ст. 201 УК.

Как установлено по делу, в период 2004-2006 гг. Е. как генеральный директор ОАО «СКБ «Топаз» в рамках фиктивных договорных отношений перечислил на расчётные счета фирм-«однодневок» денежные средства, полученные на выполнение НИОКР по государственным контрактам на общую сумму более 105 000 тыс. руб. При этом государственные контракты остались невыполненными, вследствие чего у ОАО «СКБ «Топаз» образовалась крупная кредиторская задолженность.

В процессе конкурсного производства в арбитражном суде по делу о банкротстве ОАО «СКБ «Топаз» заключено мировое соглашение между должником и кредиторами. Поскольку ОАО «СКБ «Топаз» входило в число стратегических предприятий, 100% акций которого находилось в федеральной собственности, Минпромторг России, реализуя права собственника федерального имущества, перечислило на восстановление его платёжеспособности субсидию.

Как следствие, условия мирового соглашения были полностью выполнены, требования кредиторов удовлетворены, производство по делу о банкротстве ОАО «СКБ «Топаз» арбитражным судом прекращено*(5). Это, однако, обоснованно не стало препятствием для привлечения Е. к уголовной ответственности за преднамеренное банкротство.

Судебная практика в основном следовала по пути признания криминальных банкротств оконченными вне зависимости от возбуждения арбитражным судом производства по делу о банкротстве.

Несмотря на это, отдельные суды рассматривали прекращение производства по делу о банкротстве как обстоятельство, препятствующее уголовному преследованию за криминальное банкротство.

Так, 16 мая 2011 г. приговором Советского районного суда г. Челябинска М. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 160 УК, и одновременно за отсутствием состава преступления оправдан в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ст. 196 УК.

По делу установлено, что ООО «Кондор — Эко Урал» как агент и ЗАО «Кондор — Эко» как принципал заключили агентский договор, по условиям которого агенту были перечислены денежные средства на совершение сделок от имени и за счёт принципала. Будучи руководителем ООО «Кондор — Эко Урал», М. путём присвоения и растраты совершил хищение более 8 600 тыс. руб. из средств, перечисленных ЗАО «Кондор — Эко». Агентский договор остался неисполненным, вследствие чего у ООО «Кондор — Эко Урал» образовалась кредиторская задолженность перед ЗАО «Кондор — Эко».

В дальнейшем М., сфальсифицировав решение общего собрания участников ООО «Кондор — Эко Урал» (одним из которых являлось ЗАО «Кондор — Эко») о добровольной ликвидации общества, направил в арбитражный суд заявление о признании ООО «Кондор — Эко Урал» несостоятельным (банкротом). Единственным кредитором последнего являлось ЗАО «Кондор — Эко», денежными средствами, имуществом и иными активами организация-должник не располагала. Производство по делу о банкротстве, возбуждённое арбитражным судом, прекращено по заявлению ЗАО «Кондор — Эко» как учредителя и единственного кредитора ООО «Кондор — Эко Урал»*(6).

Анализ фактических обстоятельств дела позволяет прийти к выводу, что М. посредством хищения денежных средств, перечисленных для исполнения обязательств по агентскому договору, при отсутствии иных активов совершил действия, заведомо влекущие неспособность ООО «Кондор — Эко Урал» удовлетворить требования ЗАО «Кондор — Эко» как кредитора по денежным обязательствам, повлёкшие причинение крупного ущерба, т.е. оконченное преднамеренное банкротство. Однако, как очевидно, правоприменительные органы при квалификации содеянного во многом ориентировались на решения арбитражного суда. Как следствие, в связи с прекращением производства по делу о банкротстве органы предварительного следствия вменили М. покушение на преднамеренное банкротство, а суд вовсе не усмотрел состава этого преступления.

2. К вопросу о крупном ущербе в составах преступлений, предусмотренных ст. 195-197 УК.

Момент возникновения крупного ущерба вследствие криминального банкротства неодинаково трактуется в юридической литературе. Согласно одной из существующих позиций предлагается определять такой ущерб суммой неудовлетворённых требований кредиторов по завершении конкурсного производства*(7). Однако наиболее распространённой является точка зрения, в соответствии с которой ущерб от криминального банкротства определяется суммой уменьшения активов должника*(8). Судебная практика в основном придерживалась последнего пути, не увязывая момент причинения крупного ущерба с завершением арбитражным судом производства по делу о банкротстве.

Как момент возникновения крупного ущерба рассматривались:

дата заключения договора об отчуждении имущества должника*(9);

дата регистрации права собственности на неправомерно отчуждённое недвижимое имущество должника*(10);

дата последнего платежа при неправомерном удовлетворении имущественных требований отдельных кредиторов*(11);

дата возникновения фиктивного права требования по денежным обязательствам, возникшим в результате фальсификации документов бухгалтерского учёта*(12);

дата составления арбитражным управляющим акта инвентаризации с сокрытием сведений об имуществе должника*(13);

дата регистрации предприятия, получившего в качестве вклада в уставный капитал имущество должника*(14).

Правильную позицию по вопросу определения момента окончания криминального банкротства отражает следующее судебное решение.

Согласно приговору Русско-Полянского районного суда Омской области от 8 ноября 2011 г. В. и К. признаны виновными в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК. Постановляя приговор, районный суд признал преступление оконченным 18 ноября 2005 г. в момент неравноценного отчуждения доли предприятия-должника в зависимой коммерческой организации, исключив из обвинения период времени с этого момента по 28 ноября 2006 г., т.е. до момента завершения конкурсного производства, в результате которого требования кредиторов остались неудовлетворёнными*(15).

Таким образом, наступление крупного ущерба необходимо связывать именно с уменьшением активов должника. Не подлежит учёту при решении вопроса о наличии ущерба право кредитора на удовлетворение его имущественных требований вплоть до завершения процедуры конкурсного производства, поскольку такой подход необоснованно ограничивает действие уголовно-правового запрета, ставит его в зависимость от установления убытков в порядке арбитражного судопроизводства.

Удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов в рамках производства по делу о банкротстве может быть учтено в качестве смягчающего обстоятельства при назначении наказания. В случае полного возмещения причинённого ущерба возможно применение ст. 76.1 УК как основания для освобождения от уголовной ответственности.

Это, однако, не повод для уменьшения объёма обвинения. Так, 10 ноября 2011 г. Октябрьский районный суд Ивановской области, постановляя обвинительный приговор по ст. 196 УК в отношении руководителя ОАО «Ивановский рыбокомбинат» Р., обоснованно не усмотрел оснований для уменьшения размера ущерба вследствие частичного погашения кредиторской задолженности в ходе конкурсного производства*(16).

Сложнее обстоит дело с моментом причинения крупного ущерба в результате заведомо ложного публичного объявления о несостоятельности. Это может привести к уменьшению активов должника и (или) его кредиторов. В последнем случае уменьшение активов может наступить, если задолженность в результате предоставленной отсрочки становится просроченной или будет добровольно уменьшена кредитором.

На основании изложенного надлежит считать оконченным:

неправомерные действия при банкротстве — в момент причинения крупного ущерба в виде уменьшения активов должника на сумму не менее 1500 тыс. руб. при наличии признаков банкротства;

преднамеренное банкротство — в момент причинения крупного ущерба в виде уменьшения активов должника на сумму не менее 1500 тыс. руб., повлёкшего появление признаков банкротства;

фиктивное банкротство — в момент причинения крупного ущерба в виде уменьшения активов должника и (или) кредиторов на сумму не менее 1500 тыс. руб. при отсутствии признаков банкротства.

Как показало проведённое исследование, в судебной практике нет единообразного подхода к решению вопроса о том, кого следует признавать потерпевшим в делах о криминальных банкротствах.

В исследованных уголовных делах потерпевшими признавались:

только кредиторы (суды Свердловской, Нижегородской, Омской, Ленинградской, Ростовской, Саратовской областей, республик Коми, Башкортостан, Адыгея);

только юридическое лицо — должник (суды Архангельской, Ленинградской областей, Кабардино-Балкарской Республики, ЯНАО);

юридическое лицо — должник и кредиторы (суды Тамбовской, Ульяновской, Ярославской, Иркутской областей, Чувашской Республики);

акционеры (учредители, участники) юридического лица — должника и кредиторы (суды Ивановской области);

акционеры (учредители, участники) юридического лица — должника и юридическое лицо — должник (суды Астраханской области);

акционеры (учредители, участники) юридического лица — должника, юридическое лицо — должник и кредиторы (суды г. Москвы);

работники юридического лица — должника в связи с задолженностью по заработной плате и кредиторы (суды Орловской области);

никто не признавался (суды Ставропольского края, Республики Бурятия).

Для выявления правильной позиции по этому вопросу необходимо проанализировать нормы гражданского законодательства, регулирующие правоотношения собственности и несостоятельности (банкротства).

В соответствии со ст. 4 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» для определения наличия признаков банкротства должника учитываются: размер денежных обязательств, в том числе размер задолженности за переданные товары, выполненные работы и оказанные услуги, суммы займа с учётом процентов, подлежащих уплате должником, размер задолженности, возникшей вследствие неосновательного обогащения, и размер задолженности, возникшей вследствие причинения вреда имуществу кредиторов, за исключением обязательств перед гражданами, перед которыми должник несёт ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, обязательств по выплате выходных пособий и оплате труда лиц, работающих по трудовому договору, обязательств по выплате вознаграждения авторам результатов интеллектуальной деятельности, а также обязательств перед учредителями (участниками) должника, следующих из такого участия;

размер обязательных платежей за исключением штрафов (пеней) и иных финансовых санкций.

Исходя из этого, именно сумма указанных денежных обязательств и обязательных платежей подлежит учёту при определении размера ущерба, причинённого криминальным банкротством, что позволяет признавать потерпевшими по уголовному делу соответствующих кредиторов.

Кроме того, согласно п. 2 ст. 48 ГК в связи с участием в образовании имущества юридического лица его учредители (участники) могут иметь обязательственные права в отношении этого юридического лица (хозяйственного товарищества или общества) либо вещные права на имущество юридического лица (государственного или муниципального унитарного предприятия, учреждения).

Имущество, созданное за счёт вкладов учредителей (участников), а также произведённое и приобретённое хозяйственным товариществом или обществом в процессе его деятельности, принадлежит ему на праве собственности (п. 1 ст. 66, п. 3 ст. 213 ГК).

В силу ст. 2 Федерального закона от 14 ноября 2002 г. N 161-ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях» унитарным предприятием признаётся коммерческая организация, не наделённая правом собственности на закреплённое за ней имущество. Имущество унитарного предприятия принадлежит ему на праве хозяйственного ведения (государственное предприятие) или на праве оперативного управления (казённое предприятие) и на праве собственности — Российской Федерации, субъекту Федерации или муниципальному образованию.

В соответствии с п. 1 ст. 65 ГК не могут признаваться несостоятельными (банкротами) казённые предприятия.

Таким образом, уменьшение активов (имущества) юридического лица — должника в результате неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства способно причинить ущерб:

юридическому лицу (хозяйственному товариществу или обществу) как собственнику переданного и приобретённого имущества;

Российской Федерации в лице органов государственной власти РФ (Государственной корпорации по атомной энергетике «Росатом», Государственной академии наук) как собственнику имущества федерального государственного унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения;

субъекту РФ в лице органов государственной власти субъекта Федерации как собственнику имущества государственного унитарного предприятия субъекта Федерации, основанного на праве хозяйственного ведения;

муниципальному образованию в лице органов местного самоуправления как собственнику имущества муниципального унитарного предприятия, основанного на праве хозяйственного ведения.

Как следствие, указанные организации (органы) могут признаваться потерпевшими по уголовным делам о криминальных банкротствах.

Отнесение к числу потерпевших по таким уголовным делам иных лиц, в том числе учредителей (участников) хозяйственного товарищества (общества), его работников в связи с задолженностью по выплате выходных пособий и оплате труда по трудовому договору, является необоснованным расширением круга потерпевших. Ошибочно и не признавать потерпевших в результате совершения преступлений с материальным составом.

Практика применения ст. 195, 196 УК свидетельствует о единообразном подходе судов к определению размера ущерба вследствие криминальных банкротств. Во всех случаях указанный ущерб рассчитывался сложением размеров ущерба, причинённого всем потерпевшим. При определении круга деяний, повлекших причинение ущерба, суды по делам о криминальных банкротствах давали оценку сделкам (действиям), направленным на уменьшение активов должника.

А. Ляскало,

кандидат юридических наук

«Законность», N 12, декабрь 2012 г.

————————————————————————-

*(1) Изучено 50 приговоров по уголовным делам, рассмотренным судами в 2011 г., о преступлениях, предусмотренных ст. 195, 196 УК РФ. Опубликованы в ГАС РФ «Правосудие».

*(5) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Чертановского районного суда г. Москвы по уголовному делу N 1-426/2011.

*(6) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Советского районного суда г. Челябинска по уголовному делу N 1-90/2011.

*(9) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Железнодорожного районного суда г. Ульяновска по уголовному делу N 1-272/2011.

*(10) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Новоуренгойского городского суда ЯНАО по уголовному делу N 1-74/2011.

*(12) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Октябрьского районного суда г. Екатеринбурга по уголовному делу N 1-279/2011.

*(13) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Русско-Полянского районного суда Омской области по уголовному делу N 1-3/2011.

*(14) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Аксайского районного суда Ростовской области по уголовному делу N 1-14/2011.

*(15) См.: ГАС РФ «Правосудие»: приговор Русско-Полянского районного суда Омской области по уголовному делу N 1-69/2011.

УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Том 151, кн. 4 Гуманитарные науки 2009

УДК 343.23

УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ КВАЛИФИКАЦИЯ: ПОНЯТИЕ И ВИДЫ

И.А. Тарханов Аннотация

В статье раскрывается понятие уголовно-правовой квалификации и ее виды. Автор дает собственное определение квалификации преступлений и показывает ее этапы, которые связаны с установлением основных элементов состава преступления.

Ключевые слова: уголовно-правовая квалификация, квалификация преступлений, состав преступления, основание уголовной ответственности.

Юридическая (правовая) квалификация как оценка того или иного типа социального поведения с точки зрения права (закона) имеет свои разновидности. Критерием такого деления может быть избрана отраслевая принадлежность нормативного акта. Так, в сфере административного права — это административно-правовая квалификация, в области гражданского права — гражданско-правовая и т. д. Поскольку юридическая квалификация имеет гносеологический (познавательный) и аксиологический (ценностный) аспекты, то оценка правовой природы поведения является его важной составляющей.

В теории уголовного права используется термин «уголовно-правовая квалификация». Однако анализ литературы убеждает в том, что с его помощью обозначаются правовые понятия, имеющие различную правовую природу.

Так, в некоторых работах по теории квалификации преступлений можно обнаружить, что понятие «уголовно-правовая квалификация» фактически отождествляется с понятием «квалификация преступления». «Поскольку уголовный закон определяет преступность и наказуемость деяний, постольку, — считает А.А. Толкаченко, — уголовно-правовая квалификация всегда выступает как квалификация преступления» .

Иного мнения придерживается Р.А. Сабитов. Он полагает, что «уголовноправовую квалификацию нельзя сводить только к юридической оценке общественно опасных деяний, предусмотренных Особенной частью УК». В связи с этим им высказывается мнение, что уголовно-правовая квалификация является родовым понятием, «охватывающим как квалификацию преступлений, так и непреступного (посткриминального) поведения». Автор убежден, что уголовно-правовой квалификации подвергаются правомерные общественно полезные действия, к числу которых он относит и акты положительного посткриминаль-ного поведения. «В квалификации, — развивает эту мысль Р.А. Сабитов, — нуж-

дается необходимая оборона, крайняя необходимость и другие обстоятельства, исключающие преступность деяния» .

В качестве самостоятельных видов уголовно-правовой квалификации в литературе предлагается рассматривать также квалификацию содеянного невменяемыми, а также квалификацию малозначительных деяний .

Эти подходы, хотя и с некоторыми уточнениями, поддерживаются другими учеными. В частности, отмечается, что необходимая оборона, а равно и другие обстоятельства, предусмотренные уголовным законом, «значимы не сами по себе», а в связи с совершением при этом действий, причиняющих вред посягающему или охраняемым уголовным законом интересам. «Такое поведение, -пишет Е.В. Благов, — несомненно, подлежит уголовно-правовой квалификации». Он рассматривает эту проблему в рамках анализа применения гипотезы нормы уголовного права и также приходит к выводу, что квалификация преступления не исчерпывает всего содержания уголовно-правовой квалификации .

Существует мнение, что категорию квалификации следует определять как правовую оценку, осуществляемую в определенной сфере права. К примеру, Л. Д. Гаухман полагает, что «уголовно-правовая оценка содеянного слагается из двух компонентов: 1) отграничения преступного от непреступного и 2) квалификации преступного, то есть квалификации преступления… Признание содеянного непреступным исключает необходимость решения всех других вопросов уголовного права» . Из изложенного можно сделать вывод, что уголовно-правовая квалификация (как вид деятельности) начинается с решения вопроса об отграничении преступного от непреступного. Подобной позиции придерживается и Н.Ф. Кузнецова. Она рассматривает вопросы квалификации малозначительных деяний (ч. 2 ст. 14 УК РФ) и ряда других проступков, граничащих с преступлениями, в контексте более широком, чем собственно квалификация преступлений .

Таким образом, преобладает мнение, что в содержание понятия уголовноправовой квалификации в литературе следует включать различные виды правоприменительной деятельности, а не только квалификацию преступления. Решение этого дискуссионного вопроса имеет существенное значение для понимания правоприменения в сфере уголовного права, и в том числе для характеристики деятельности, именуемой собственно квалификацией преступления.

Уголовно-правовая квалификация справедливо рассматривается в теории как частный случай юридической квалификации , особая ее разновидность. Следовательно, она должна располагать существенными чертами, характеризующими юридическую квалификацию как вид деятельности. Вместе с тем уголовно-правовой квалификации должны быть присущи и иные, специфические признаки.

Известно, что юридическая квалификация осуществляется с опорой на право. Юридической основой уголовно-правовой квалификации является уголовное законодательство, система которого представлена в ст. 1 УК РФ. Будучи формой юридической оценки того или иного типа поведения с позиции уголовного закона, уголовно-правовая квалификация вместе с тем не утрачивает качества социальной его оценки.

Как отмечалось ранее, посредством юридической квалификации определяется социально-правовая природа содеянного, то есть его принадлежность к тому или иному типу поведения. Отсюда следует, что не всякая деятельность, опирающаяся на норму уголовного законодательства, не любая уголовноправовая оценка может рассматриваться как уголовно-правовая квалификация. Так, в ч. 2 ст. 2 УК РФ отмечается, что закон «устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений». Применение этих мер (равно как и освобождение от уголовной ответственности и наказания) находится вне рамок уголовно-правовой квалификации, хотя учет тех или иных обстоятельств и предполагает их своевременную уголовноправовую оценку. Они могут влиять на решение вопроса об уголовной ответственности. Следовательно, не любая уголовно-правовая оценка тождественна уголовно-правовой квалификации.

Уголовно-правовая квалификация предшествует деятельности по определению тех мер воздействия, которые установлены УК РФ как правовые последствия совершения деяния. Мера ответственности устанавливается правоприменителем с учетом требований УК (к примеру, на основе общих начал и специальных правил назначения наказания) и на базе соответствующей уголовноправовой оценки выявленных фактических данных (к примеру, смягчающих и отягчающих обстоятельств). Иными словами, представляется, что содержание понятия «уголовно-правовая оценка» шире, чем ее проявление в уголовноправовой квалификации. В этом смысле последняя представляет собой одну из форм реализации уголовно-правовой оценки.

Уголовно-правовая оценка явления содержится (излагается) в соответствующем акте квалификации. Ее пределы определяются в первую очередь содержанием самого уголовного закона. Объектом уголовно-правовой квалификации могут быть только поведенческие акты, но не события (как разновидность юридического факта). Согласно ч. 2 ст. 2 УК РФ «настоящий Кодекс устанавливает основание и принципы уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями .».

Исходя из этого представляется дискуссионной точка зрения Р. А. Сабитова, что в содержание уголовно-правовой квалификации следует включить квалификацию «смягчающих или отягчающих наказание обстоятельств, названных в ст. 61, 63 и 64 УК РФ» . Во-первых, не все они характеризуют посткри-минальное поведение виновных лиц. Часть из них относится к категории юридических фактов, именуемых в праве событиями (к примеру, несовершеннолетие, беременность). Во-вторых, хотя некоторые обстоятельства, перечисленные в п. «и», «к» ст. 61 УК (явка с повинной, оказание медицинской и иной помощи потерпевшему непосредственно после совершения преступления и др.), представляют собой позитивный (и поощряемой уголовным законом) посткрими-нальный акт поведения виновного лица. Они требуют уголовно-правовой оценки. Однако их наличие (либо отсутствие) не изменяет правовой оценки содеянного именно как преступления, то есть не изменяет природы деяния. В-третьих, среди обстоятельств, отягчающих наказание, закон (ст. 63 УК РФ) называет только те, которые так или иначе сопряжены с уже совершенным преступлением.

Какие-либо отдельные посткриминальные поступки, требующие особой «квалификации», среди них не значатся. Конечно, при назначении наказания названные обстоятельства должны быть соответствующим образом оценены, им должна быть дана уголовно-правовая оценка, но таковая не является квалификацией.

Таким образом, уголовно-правовую квалификацию следует рассматривать как особый (частный) случай юридической квалификации. Поскольку последняя определяется как оценка природы социального явления с точки зрения права, то уголовно-правовая квалификация заключается в том, что посредством правовой оценки определяется уголовно-правовая природа поведения людей. Она осуществляется сквозь призму, на основе содержания соответствующих предписаний уголовного закона.

Как отмечалось, для осуществления задач, поставленных в ч. 1 ст. 2 УК РФ, уголовный закон «определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями.» (ч. 2 ст. 2 УК). Поэтому содержанием уголовно-правовой квалификации должно охватываться, во-первых, отграничение преступного от непреступного .

Эта деятельность заключает в себе решение комплекса вопросов, качественно отличающихся друг от друга и имеющих собственную правовую базу. К их числу следует отнести отграничение преступлений от: а) иных правонарушений и аморальных проступков; б) малозначительных деяний; в) причинения вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния; г) общественно опасных посягательств невменяемых, а также лиц, не достигших возраста уголовной ответственности; д) случаев невиновного причинения вреда.

1. Правовой основой отграничения юридически разнородных, но социально вредных по своим свойствам поступков является в первую очередь определение понятия преступления, которое изложено в ч. 1 ст. 14 УК РФ: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Законодательные признаки преступления (общественная опасность, уголовная противоправность, виновность и наказуемость) в принципе позволяют провести четкие разграничительные линии между социально негативными деяниями (преступление с одной стороны, административное правонарушение, гражданско-правовой деликт, аморальный поступок — с другой). Конечно, установление (оценка) социально-правовой природы названных деяний с точки зрения уголовного закона представляет известную сложность. Вместе с тем, как свидетельствует опубликованная судебная практика, квалификационные ошибки при этом виде деятельности совершаются не так часто.

2. Иное положение можно обнаружить при отграничении преступлений от иных деяний, которые располагают некоторыми формальными чертами сходства с уголовно-наказуемыми деяниями. При их характеристике законодатель обычно использует словосочетание не является преступлением.

Так, согласно ч. 2 ст. 14 УК РФ «не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности».

Проблема отграничения подобных малозначительных деяний от фактов преступного посягательства не только представляется сложной в теоретическом отношении, но и имеет немаловажное практическое значение. Поэтому данной проблеме уделяется серьезное внимание в работах Н.Ф. Кузнецовой и ряда других ученых.

3. По сути дела, аналогично излагается в законе начальная часть формулировки обстоятельств, исключающих преступность деяния. «Не является преступлением, — предписывается, к примеру, в ч. 1 ст. 37 УК РФ, — причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны.» Подобная формула избирается законодателем и при характеристике правомерного причинения вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании (ч. 1 ст. 38 УК), причинения вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости (ч. 1 ст. 39), в результате физического принуждения (ч. 1 ст. 40), при обоснованном риске (ч. 1 ст. 41). Данным деяниям также не свойственен признак (свойство) общественной опасности. Наоборот, они общественно полезны, хотя уголовным законом не вознаграждаются .

4. В определенных случаях совершенное деяние первоначально может быть расценено как преступление при наличии в нем только признаков общественной опасности и уголовной противоправности. Чаще всего это происходит в связи с неустановлением лица, совершившего это деяние. Однако в процессе уголовного преследования может обнаружиться, что данное лицо не достигло возраста, требуемого законом для наступления уголовной ответственности, или признано невменяемым. В подобных случаях уголовно-правовая квалификация вначале обретает вид квалификации преступления. Это решение закрепляется (фиксируется) в соответствующем уголовно-процессуальном акте в виде ссылки на статью (часть, пункт) УК РФ. На тот момент оно имеет под собой законные основания. Но при установлении факта недостижения возраста уголовной ответственности (ст. 20, 21 УК РФ) либо невменяемости (ст. 21 УК) эти лица субъектами преступления не признаются, уголовной ответственности не подлежат. Уголовно-правовая оценка же содеянного по статьям Особенной части УК сохраняется, поскольку нарушен запрет, изложенный в их диспозиции.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Представляется, что вопросы отграничения преступления от общественно опасных и запрещенных уголовным законом посягательств со стороны лиц, признанных в последующем невменяемыми или не достигшими возраста уголовной ответственности, также должны рассматриваться в плоскости отграничения преступного от непреступного. Подобные деяния общественно опасны и уголовно противоправны. Вместе с тем они не признаются преступлениями в связи с отсутствием других предусмотренных законом (ч. 1 ст. 14 УК РФ) признаков — виновности и наказуемости.

Конечно, нельзя не отметить, что законодатель при уголовно-правовой оценке природы (юридической принадлежности) подобных деяний избегает формулы «не является преступлением…», как это имеет место в ч. 2 ст. 14, ст. 37-42 УК РФ. Однако используемый в законе императив «не подлежит уголовной ответственности.» (ст. 21, ч. 3 ст. 20 УК РФ) и предусмотренное в нем положение «уголовной ответственности подлежит только (курсив наш. — И.Т.) вменяемое физическое лицо, достигшее возраста, установленного настоящим

Кодексом» (в их сочетании с предписанием ч. 1 ст. 14 УК РФ) не оставляют сомнения в оценке природы рассматриваемых деяний — это общественно опасные и запрещенные уголовным законом посягательства, которые, однако, не располагают всеми признаками преступления1.

5. Представляется, что аналогичным образом может быть охарактеризована природа деяний, совершенных невиновно (ст. 28 УК РФ). Российскому уголовному законодательству известны две формы вины — умысел и неосторожность (ч. 1 ст. 24, ст. 25-27 УК). Причем согласно ч. 2 ст. 27 УК деяние, совершенное только по неосторожности, «признается преступлением лишь (курсив наш. -И. Т. ) в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса». Следовательно, в противном случае и при полном отсутствии вины общественно опасное и запрещенное уголовным законом деяние преступлением также не считается.

Таким образом, отграничение преступного от непреступного представляет собой важный элемент и разновидность уголовно-правовой квалификации. Признание деяния непреступным (констатация того, что в содеянном отсутствуют соответствующие признаки преступления) исключает наступление уголовной ответственности. Это непременное правовое последствие данного вида уголовно-правовой квалификации.

6. Уголовно-правовая квалификация может содержать юридическую оценку совершенного деяния в виде признания совершенного деяния преступлением. Эта оценка основывается на положениях ч. 1 ст. 14 УК РФ, однако всегда предполагает дальнейшую конкретизацию. Характеристика отдельных видов преступлений содержится в Особенной части УК РФ, поэтому обращение к ее предписаниям позволяет правоприменителю определить вид совершенного преступления. Иными словами, уголовно-правовая квалификация в этом случае обретает качество квалификации преступления.

Следовательно, уголовно-правовая квалификация как юридическая оценка природы содеянного может и не получать своего воплощения именно в квалификации преступления. Последняя представляет собой особую разновидность уголовно-правовой квалификации, поскольку ее отличительной чертой является указание на вид совершенного преступления, установление соответствия юридически значимых признаков содеянного признакам определенного состава преступления, предусмотренным УК РФ.

Это не всегда учитывается в теории уголовного права. «Квалификация преступления имеет место тогда, — пишет Л. Д. Гаухман, — когда правовая оценка содеянного в части отграничения преступного от непреступного приводит к констатации того, что содеянное является преступлением без или независимо от конкретизации его состава» . Думается, что здесь допускается неточность. В самом деле, если «конкретизации состава» не осуществляется, то в данном случае уголовно-правовая квалификация «имеет место» (содеянное

1 Свойства социальной полезности и поощряемости (вознаграждаемости), не следует, на наш взгляд, признавать в полной мере тождественными. Не всякое социально полезное поведение в уголовном праве поощряется (вознаграждается). Более подробно по этому вопросу см. .

признано преступлением), однако квалификации данного преступления не происходит, она «не имеет места»1.

В литературе высказывается мнение, что добровольный отказ, понимаемый как прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращение действий (бездействие), непосредственно направленных на совершение преступления, исключает признание ранее содеянного преступлением. Следовательно, юридическая оценка деяния в подобном случае представляет собой уголовно-правую квалификацию, а не квалификацию преступления. Такой подход нельзя признать плодотворным, ибо он не опирается на предписания действующего законодательства.

Согласно ч. 2 ст. 31 УК РФ лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца. Таким образом, содеянное лицом до добровольного отказа законодатель рассматривает именно как преступление.

Этот вывод подтверждается и предписанием, содержащимся в ч. 3 ст. 31 УК РФ, где предусматривается наступление уголовной ответственности, если фактически содеянное лицом «содержит иной состав (курсив наш. — И.Т.) преступления». Следовательно, не оконченное лицом деяние при добровольном отказе в любом случае должно рассматриваться как преступное. Исключение уголовной ответственности при наличии признаков добровольного отказа вызвано не отсутствием в ранее содеянном признаков соответствующего состава преступления, а стремлением законодателя к решению, содержащему в себе разумный компромисс: добровольный отказ является моделью уголовно поощряемого поведения, а уголовно-правовой наградой является исключение уголовной ответственности за следование ему.

Таким образом, юридическая оценка содеянного лицом при добровольном отказе представляет собой разновидность квалификации преступления. Она должна получить закрепление в соответствующем уголовно-процессуальном акте. Нерешенность рассматриваемого вопроса в теории уголовного права порождало отсутствие его должной регламентации в УПК РФ, который не предусматривает самостоятельного основания в отказе от возбуждения уголовного дела или его прекращения в случае установления признаков добровольного отказа (см. ст. 24 УПК РФ) .

Как отмечалось ранее, в литературе высказывается мнение, что самостоятельным видом уголовно-правовой квалификации следует считать квалификацию посткриминальных поступков (к примеру, самого факта добровольного отказа, поведения, выражающегося в злостном уклонении от отбывания наказаний, не связанных с изоляцией от общества, и др.).

Проблема определения правовой природы как позитивного, так и негативного посткриминального поведения продолжает в теории оставаться дискуссионной. Соответствующие модели поведения и их правовые последствия регламентируются именно уголовном законом. Поэтому можно согласиться, что

1 На этом основании нельзя согласиться с мнением, что критериями отграничения преступного от непреступного должны быть признаны только такие признаки, как общественная опасность и противоправность.

значительная их часть, в особенности посткриминальные уголовные правонарушения, подвергаются оценке в виде уголовно-правовой квалификации.

I.A. Tarkhanov. Criminal Law Qualification: Concept and Forms.

Литература

1. Толкаченко А.А. Теоретические основы квалификации преступлений. — М.: Юнити; Закон и право, 2004. — 128 с.

2. Сабитов Р.А. Теория и практика квалификации уголовно-правовых деяний. — М: Изд-во Моск. ун-та, 2003. — 144 с.

3. Колосовский В.В. Квалификационные ошибки. — СПб.: Юрид. центр Пресс, 2006. -157 с.

4. Благов Е.В. Общая теория применения уголовного права. — Ярославль: Изд-во Яросл. ун-та, 2003. — 258 с.

5. Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: Центр ЮрИнфоР, 2005. — 457 с.

7. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. — М.: Юристъ, 2001. -302 с.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

9. Тарханов И.А. Поощрение позитивного поведения в уголовном праве. — Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001. — 330 с.

Поступила в редакцию 07.05.09

Тарханов Ильдар Абдулхакович — доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права Казанского государственного университета.

ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА

С. А. Маркунцов*

ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ КОНКРЕТНОГО УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ЗАПРЕТА

Аннотация. Конструкция правовой (юридической) оценки, имея широкое применение в контексте уголовного права, институционально мало исследована на уровне соответствующей отрасли права. В данной статье анализируется понятие правовой (юридической) оценки, рассматриваются элементы ее структуры (объект, субъект, основание и характер), специфика ее проявления. В статье исследуется процесс использования данной конструкции в рамках отрасли уголовного права, в частности, затрагивается вопрос о рассмотрении квалификации преступлений (уголовно-правовой квалификации) как разновидности правовой (юридической) оценки. Как показал анализ литературы, в доктрине уголовного права правовой (уголовно-правовой) оценке подвергались отдельные виды и разновидности преступлений, объекты преступного посягательства, отдельные признаки объективной стороны преступления, действия, преступность которых может исключаться, отдельные институты уголовного права, некоторые статьи УК РФ, отдельные уголовно-правовые категории. Автором обосновывается тезис о том, что конкретные уголовно-правовые запреты должны подлежать комплексной оценке. Уголовно-правовой запрет должен оцениваться: как нормативно-правовое предписание, законодательная юридическая конструкция, закрепляющая все возможные варианты (модели) преступного поведения, признаваемого в соответствии с уголовным законодательством противоправным в конкретно-исторический период; как формальное государственно-властное веление нормативного характера, содержащее обязанность лица не совершать (воздерживаться от совершения) общественно опасные деяния, признаваемые уголовным законом противоправными, интерпретирующее общественные отношения сквозь призму механизма уголовно-правового воздействия. Автор приходит к выводу о том, что применительно к конкретному уголовно-правовому запрету оценке подлежат его социальная обусловленность и обоснованность, а также смысловое содержание и форма его изложения как уголовно-правового предписания; одновременно — практика реализации конкретного запрета, то есть его оценка как государственно-властного веления нормативного характера. Правовая оценка уголовно-правового запрета, состоящая в установлении его существенных свойств и признаков, направленном на выявление его общественной ценности, обусловлена двойственностью его социально-правовой природы. Этим во многом обусловлены основания оценки соответствующего запрета, которые также зависят от выбора субъекта оценки. Комплексная правовая оценка конкретного уголовно-правового запрета, обладая объективно-субъективным характером, должна отражать в себе оценки его различных ипостасей, выступая мостом, соединяющем теорию и практику.

© Маркунцов С.А., 2016

*

Маркунцов Сергей Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права факультета права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»

119017, Россия, г. Москва, ул. Малая Ордынка, д. 17

Ключевые слова: правовая (юридическая) оценка, уголовное право, уголовно-правовой запрет, правовое предписание, квалификация преступлений, структура правовой оценки, объекты правовой оценки, субъект правовой оценки, основание правовой оценки, характер правовой оценки.

001: 10.17803/1729-5920.2016.111.2.100-109

Определение понятия правовой (юридической) оценки применительно к отдельным институтам и конструкциям уголовного права имеет важное теоретическое и практическое значение. Как справедливо отмечал А. А. Ивин, построение логики оценок является предметом большого философского и методологического интереса. Знание законов, которым подчиняется моральное, правовое и иное рассуждение, содержащее оценки, сделает более ясным представления об объектах и методах наук, подобных теориям морали и права, окажет значительную помощь в их систематизации1.

Понятие «оценка» в научной литературе имеет несколько самостоятельных, но взаимосвязанных значений. Во-первых, оценить что-либо — значит, установить цену; во-вторых, — установить качество, степень, уровень; в-третьих, — это означает высказать мнение о его ценности или значении2. А. Ф. Чердан-цев отмечает, что термин «оценка» имеет по меньшей мере два значения. Им обозначаются, во-первых, процесс оценивания чего-либо, сравнения, сопоставления предмета с тем, на основании чего производится оценивание; во-вторых, результат указанного процесса, новое знание, специфический логико-языковой феномен, высказывание, предписывающее оцениваемому предмету определенные качества3.

Для юристов весьма важно учитывать уникальность оценки, ее определенную «погра-ничность». Будучи категорией аксиологии, она является и категорией гносеологии. Через нее осуществляется связь теории познания и аксио-логии4. Кроме того, оценка — это и категория праксиологии. Оценка связывает гносеологию и праксиологию, познание и практику5. Как отмечает Ю.А. Демидов, оценка — необходимый этап в познавательной деятельности, переход к практике, «мост» от получения знания к практическому действию6. В этом смысле правовая оценка является инструментом как в рамках процесса правового познания, так и в рамках правоприменения.

Оценка предполагает ее субъекта, предмет и основание7. Субъект оценки — тот, кто оценивает что-либо, высказывает свое отношение к предмету оценки. Предмет оценки8 — то, что подвергается оценке (предметы, действия, мысли, чувства и пр.). Основание оценки — то, с точки зрения чего производится оценка, основания оценок могут быть различными в зависимости от свойств объектов и целей исследования. Ее основанием могут быть чувства, эмоции, обряды, идеалы, стандарты, иные оценки и т.п.9 В этом смысле соглашаясь с утверждением В. П. Тугаринова о том, что ценностью может быть как явление

1 Ивин А. А. Основание логики оценок. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1970. С. 5.

4 Цит. по: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 197.

5 Черданцев А Ф Указ. соч. С. 197.

6 Демидов Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. М., 1975. С. 14.

7 А. А. Ивин предлагает более развернутую структуру оценки. По его мнению, оценка имеет структуру, состоящую из четырех компонентов, или частей — субъекта, предмета, основания и характера. Подробнее об этом см.: Ивин А. А. Указ. соч. С. 21-33.

8 Некоторые ученые, в том числе А. Ф. Черданцев, в этом же значении используют понятие «объект оценки». В рамках данной статьи понятия «предмет оценки» и «объект оценки» будут рассматриваться в качестве синонимов.

9 Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 198, 206.

внешнего мира (предмет, вещь, вещество, событие, поступок), так и факт мысли (идея, образ, научная концепция), не вполне верным представляется тезис ученого о том, что ценность есть то, что мы оцениваем, предмет оценки10. Полагаем, что ценность может выступать, как в качестве предмета, так и в качестве основания оценки. В частности, такую ценность, как право, можно оценить с точки зрения такой ценности, как мораль. При этом, как указывает Ю. А. Демидов, следует иметь в виду, что, в отличие от ценности, оценки относятся к области сознания, которое содержит наряду со знанием также отношение к тому, что в действительности значимо для человека в силу его потребностей и интересов. Характер оценки — это выражение положительного, безразличного или отрицательного отношения субъекта к объекту, признание его ценности или антиценности11.

В силу специфики предмета и особенностей методов оценки того или иного правового явления или процесса в содержании правовой оценки могут преобладать гносеологические или праксиологические аспекты. Вместе с тем, как отмечает Ю. А. Демидов, оценка субъективна, но не обязательно произвольна, т.к. она имеет двойную обусловленность: зависит от объекта и от субъекта оценки12.

Автор диссертационного исследования, посвященного проблеме юридической оценки, А. А. Новиченко сформулировал следующее исходное понимание юридической оценки: установление существенных правовых свойств и признаков какого-либо конкретного социального объекта, направленное на выявление его общественной ценности, посредством отождествления содержания оцениваемого объекта с обобщенным и абстрактным понятием объекта, правовая ценность которого уже определена в законодательстве13.

Понятие правовой (юридической) оценки достаточно активно используется в доктрине уголовного права. А.А. Новиченко указывает на то, что юридическая теория и практика понятие «правовая оценка» традиционно связывает с деятельностью юристов, с процессом правовой, а в частности, уголовно-правовой квалификации14. Представляется, что такое положение обусловлено главным образом с тем, что понятие «правовая (юридическая) оценка» стало активно использоваться и разрабатываться в контексте доктрины уголовного права. В частности С. С. Алексеев15 и В. Н. Кудрявцев16 определяли понятие квалификации преступлений через понятие юридической оценки. Схожим образом определяют квалификацию преступления А. В. Наумов17, Л. Д. Гаухман18

10 Тугаринов В. П. Теория ценностей в марксизме. Л. : Изд-во ЛГУ, 1968. С. 13.

11 Демидов Ю. А. Указ. соч. С. 13, 18.

12 Демидов Ю. А. Указ. соч. С. 15.

13 Новиченко А. А. Указ. соч. С. 17.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

14 Новиченко А А Указ. соч. С. 16.

15 Правовая квалификация — это юридическая оценка (курсив мой. — С. М.) всей совокупности фактических обстоятельств дела путем отнесения данного случая (главного факта) к определенным юридическим нормам. Основное при правовой квалификации — оценка доказательств и вместе с тем определение отрасли права и юридической конструкции, которая охватывает данный случай (см.: Алексеев С С Право: азбука — теория — философия. Опыт комплексного исследования. М. : Статут, 1999. С. 123-124).

18 Квалификация преступления представляет собой правовую оценку именно преступного деяния, то есть деяния, содержащего все признаки состава преступления. В случаях, когда правовая оценка содеянного приходит к выводу, что оно не является преступным, то есть не содержит признаков одного или нескольких составов преступлений, предусмотренных уголовным законом, тогда такая оценка в рамки понятия «квалификация преступлений» не укладывается, ибо квалифицировать подобное содеянное по какой-либо статье Особенной части УК РФ невозможно (см.: Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. 3-е изд., перераб. и доп. М. : Центр ЮрИнфоР, 2005. С. 13, 14).

и некоторые другие ученые19. Результаты такого подхода нашли отражение в действующем уголовно-процессуальном законодательстве. В частности, термин «правовая оценка деяния» используется в УПК РФ20. При этом следует согласиться с А.В. Максименко в том, что в теории уголовного права нет единого подхода к выработке понятий материально-правовой оценки и квалификации преступлений. одни авторы рассматривают оценку и квалификацию в качестве самостоятельных понятий, другие — объединяют оценку и квалификацию или отождествляют квалификацию с оценкой21. Представляется, что понятия «уголовно-правовая оценка» и «квалификация преступлений» взаимосвязанные понятия, но рассмотрение первого из них лишь в контексте содержания второго представляется неверным. А. В. Мак-сименко приходит к выводу, что категория «оценка» и термин «квалификация» не тождественны по своему структурному содержанию22 в целом. Содержание понятия «уголовно-правовая оценка» шире содержания понятия «квалификация преступлений» (или «уголовно-правовая квалификация»). Отличия указанных понятий проистекают прежде всего по объекту (предмету) их приложения (круг объектов уголовно-правовой оценки значительно шире).

Более того, юридическая квалификация иногда не относится к оценкам (в точном смысле этого слова) как способу выражения ценности предмета23. В российской юридической ли-

тературе этот вопрос не обсуждается. Можно согласиться с мнением, что юридическая квалификация — это разновидность неаксиологической оценки24. Действительно, в процессе юридической квалификации устанавливается лишь соответствие факта норме. В суждении о квалификации ценность факта не находит выражения25. В этом смысле квалификация преступления — сугубо юридическая оценка, тогда как содержание правовой оценки ряда иных правовых явлений или процессов может рассматриваться с позиции иных социальных ценностей26.

Как утверждал С. С. Алексеев, право, стало быть, регулятор:

— нормативный, ибо право состоит из нормативно-унифицированных средств и механизмов регулирования общественных отношений;

— ценностный, ибо право, вводя в жизнь нормативные начала, тем самым определяет оценку жизненных явлений и процессов. Ученый указывал, что всякая норма в обществе — это масштаб, критерий оценки будущего должного и возможного поведения, суждение о ценностях, обращенное в будущее и объективированное в том или ином виде. Именно отсюда проистекает «двойной отсчет» при характеристике социальных норм: наряду с регулятивными особенностями (свойствами, присущими социальным нормам как регуляторам) нужно учитывать также и «второе изме-

20 В частности, в п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ установлено, что «подозреваемый признает свою вину, характер и размер причиненного преступлением вреда, а также не оспаривает правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела» (см.: Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (с изм. от 22 октября 2014 г. № 308-ФЗ) // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921).

22 Максименко А В Указ. соч. С. 72.

23 Привод. по: Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 208.

24 Указ. соч. С. 208.

25 Черданцев А Ф Указ. соч. С. 208.

рение», «вторую ипостась» норм — содержащиеся в нормах критерии оценки поведения людей…27 При этом, рассматривая запреты в качестве разновидности правовых норм28, ученый полагал, что обращает на себя внимание предметность, казуистичность запретов, отсутствие в них обобщающих, интеллектуальных компонентов, элементов ценностных суждений (курсив мой. — С. М.) и, следовательно, отсутствие возможности (даже на первобытном, примитивном уровне) сколько-нибудь отчетливо проявить свое «второе измерение», выступая в качестве критерия оценки, суждения о ценностях29. Представляется, что последнее утверждение, касающееся уголовно-правовых запретов, является верным при условии «идеальной криминализации», когда запрет реально социально обусловлен и обоснован и никем не оспаривается. Но, когда установленный государством уголовно-правовой запрет не одобряется и не принимается обществом — это отчетливый сигнал, что ценностный ориентир запрета не совпадает с ценностными представлениями общества. В конечном счете это является свидетельством того, что уголовно-правовой запрет содержит в себе ценностные критерии.

В истории существует масса примеров, когда уголовно-правовые запреты, устанавливаемые государством, основанные на «государственных» представлениях о тех или иных общественных отношениях, содержа-

щие ценностные ориентиры, заложенные государством, не совпадали с социальными потребностями и ценностями общества (населения). Так, в соответствии с постановлением ЦИК и СНК СССР от 27.06.1936 г. производство аборта было запрещено, и данная операция допускалась лишь при наличии медицинских показаний. В соответствии с УК РСФСР 1926 г.30 под незаконным производством аборта понималось искусственное прерывание беременности при отсутствии медицинских показаний и предусматривалась уголовная ответственность за производство аборта (ст. 140), за понуждение женщины к производству аборта (ст. 140-а) и за совершение аборта беременной женщиной (ст. 140-б). Можно привести и более явные примеры. Уголовные законы, изданные в Германии в период фашистского господства, санкционировали безудержный произвол, кровавую террористическую расправу с наро-дом31. Отдельные уголовно-правовые запреты, содержащиеся в них, вряд ли можно назвать социально обусловленными и соответствующими ценностям общества, но с точки зрения государства они являлись таковыми и считались легитимными.

Итак, исходя из положения о том, что «в юридической науке объектом оценок является все, что ею изучается»32, в доктрине уголовного права правовой (уголовно-правовой) оценке подвергаются отдельные виды и разновидности преступлений33, объекты преступно-

27 Подробнее см.: Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия. С. 313, 186-187.

28 С. С. Алексеев, указывая на то, что термины «нормативное предписание» и «норма права» являются синонимами, далее пишет, что запрещающие — это юридические нормы, устанавливающие обязанность лица воздерживаться от действий известного рода (запреты) (см.: Алексеев С. С. Структура советского права. М. : Юрид. лит., 1975. С. 83, 104).

30 Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия. С. 190.

31 Советское уголовное право. Общая часть / под общ. ред. В. М. Чхиквадзе. М. : Юрид. лит., 1959. С. 59.

32 Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 201.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

го посягательства34, отдельные признаки объективной стороны преступления35, действия, преступность которых может исключаться36, отдельные институты уголовного права37, некоторые статьи УК РФ38, отдельные понятия39. Некоторые из обозначенных объектов исследования могут быть отнесены к числу оценочных признаков уголовного закона40. Автор монографического исследования «Социальная ценность и оценка в уголовном праве» Ю. А. Демидов полагает, что, рассматривая вопрос об объекте оценки в уголовном праве в наиболее обобщенной форме, можно указать на четыре объекта. Первый из них — общественные отношения и человек в его отдельных социальных и естественных качествах (атрибутах) с точки зрения того, есть ли необходимость и возможность поставить этот объект под уголовно-правовую охрану. Второй — общественно опасное деяние. Оно оценивается с точки зрения того, есть ли необходимость признать его преступлением. Третий — личность совершившего преступление. Четвертый — средства обеспечения уголовно-правовой охраны — меры уголовной ответственности, меры общественной ответственности и т.д.41 Исходя из положения о том, что право социально по своей природе, полагаем, что все объекты правовой (уголовно-правовой) оценки можно условно разделить на те, в содержании которых преобладает собственно социальный элемент, они возникают и существуют независимо от института права,

но оцениваются с позиции права, и собственно правовые, оцениваемые с позиции иных социальных ценностей.

По справедливому замечанию Ю. А. Демидова, характер оценки в уголовном праве отличается известной сложностью. В частности, ученый указывает, что между оценкой преступления в диспозиции и санкции есть различия. Первое различие заключается в том, что диспозиция дает отрицательную оценку преступного деяния и личности виновного с качественной стороны — характера и содержания их общественной опасности, в то же время как санкция сводит общественную опасность к ее степени и характеризует с количественной стороны. И второе — диспозиция оценивает преступное деяние и личность виновного как совокупность обстоятельств, необходимых и достаточных для того, чтобы служить основанием уголовной ответственности, а санкция при оценке степени общественной опасности деяния требует учета всех особенностей деяния и личности виновного42.

Свои особенности имеет и оценка уголовно-правовых запретов.

Уголовно-правовой запрет — это базовое (основное) нормативно-правовое предписание, ядро запрещающей уголовно-правовой нормы, отражающее ее основное назначение.

Понятия «уголовно-правовой запрет» и «запрещающая уголовно-правовая норма» не тождественны. Употребление этих понятий в качестве синонимов представляется лексически

37 См., например: Сорокин А. И. Множественность преступлений и ее уголовно-правовая оценка : дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 19.

38 См., например: Устинова Т. Д. Правовая оценка статьи 169 УК РФ // Законодательство. 2004. № 4.

40 Под оценочными признаками уголовного закона следует понимать неконкретизированные в законе или ином нормативном правовом акте уголовно-правовые понятия, призванные отражать не предмет в его целостности, а свойства или отношения этого предмета, содержание которых устанавливается лицом, применяющим уголовно-правовую норму, на основе конкретных обстоятельств уголовного дела (см.: Кобзева Е. В. Теория оценочных признаков в уголовном законе / науч. ред. Н. А. Лопашенко. М. : Юрлитинформ, 2009. С. 101). Подробнее о доктринальном понимании оценочных признаков (понятий, категорий) уголовного закона см. там же, с. 78-81.

41 Подробнее см.: Демидов Ю. А. Указ. соч. С. 20.

42 Демидов Ю. А. Указ. соч. С. 21, 25-26.

неверным. Запрещающая уголовно-правовая норма внешне не совпадает с уголовно-правовым запретом, т.к. содержит, исходя из действующего УК РФ, два нормативно-правовых предписания. Использование трехэлементной «классической» конструкции логической нормы права применительно к нормативно-правовым предписаниям Особенной части УК РФ изначально является фикцией. Это подтверждается многочисленными спорами по поводу структуры запрещающей уголовно-правовой нормы, которые продолжаются и в настоящее время. Представляется логически неверным объединение разных по своей правовой природе нормативно-правовых предписаний, адресованных различным субъектам, в рамках искусственной конструкции логической нормы права. В идеале в контексте уголовного права необходимо отказаться от данной конструкции как не отражающей отраслевой специфики соответствующих правовых предписаний (и от ее структурных элементов). Уголовно-правовые запреты устанавливают границы поведения субъектов уголовно-правового воздействия, тогда как нормативно-правовые предписания, содержащие наказания за потенциальное нарушение уголовно-правового запрета, легитимируют возможность применения «насилия» со стороны государства за совершение соответствующих деяний. Последние нормативно-правовые предписания по существу являются производными и вспомогательными по отношению к первым. Они напрямую зависят от вида, социальной обусловленности уголовно-правовых запретов и ряда других факторов.

Структурными элементами уголовно-правового запрета как нормативно-правового предписания является многообразие нормативно закрепленных признаков, составляющих различные варианты (модели) потенциального преступного поведения. В основу систематизации указанных признаков, во-первых, можно положить модель преступного поведения (каждый уголовно-правовой запрет содержит несколько таких моделей), во-вторых, в контексте конкретных моделей преступного поведения указанные признаки можно систематизировать по элементам состава преступления (возможно, за исключением элемента объекта преступления, т.к. его признаки напрямую не содержатся в тексте уголовно-правового запрета как нормативного предписания). Признаки, закрепленные в конкретном уголовно-правовом запрете, относительно стабильны. В со-

ставе преступления будут только те признаки, которые необходимы и достаточны для квалификации конкретного преступления, тогда как в структуре уголовно-правового запрета в большинстве случаев их будет значительно больше. Конкретный состав преступления — это некий набор признаков из числа тех, которые содержатся главным образом в рамках уголовно-правового запрета. Уголовно-правовой запрет, таким образом, как бы предоставляет возможность моделировать (наполнять) конкретный состав преступления.

Применительно к структуре правовой оценки конкретного уголовно-правового запрета представляется, что заслуживает внимания такой ее элемент, как основание. Учитывая двойственную природу уголовно-правового запрета, представляется необходимым его оценка и как нормативно-правового предписания, законодательной юридической конструкции, закрепляющей все возможные варианты (модели) преступного поведения, признаваемого в соответствии с уголовным законодательством противоправным в конкретно-исторический период, и как формального государственно-властного веления нормативного характера, содержащего обязанность лица не совершать (воздерживаться от совершения) общественно опасные деяния, признаваемые уголовным законом противоправными, интерпретирующего общественные отношения сквозь призму механизма уголовно-правового воздействия.

Исходя из обозначенных соображений, представляется, что применительно к конкретному уголовно-правовому запрету оценке подлежат:

1) социальная обусловленность и обоснованность такого запрета как базового уголовно-правового предписания (основанием оценки выступает преимущественно система социальных истоков запрета);

2) смысловое содержание и форма изложения соответствующего запрета как уголовно-правового предписания (с позиции главным образом иных правовых конструкций, юридической техники и т.д.);

3) практика реализации конкретного уголовно-правового запрета, т.е. его оценка как государственно-властного веления нормативного характера, оказывающего непосредственное влияние на общественные отношения сквозь призму механизма уголовно-правового воздействия. Преобладание в оценке конкретного уголовно-правового запрета одного из обозначенных

элементов может приводить к тому, что в содержании общей оценки соответствующего запрета могут превалировать гносеологические или праксиологические аспекты, это в конечном счете будет зависеть от субъекта оценки и используемых им методов. Таким образом, правовая оценка уголовно-правового запрета, состоящая в установлении его существенных свойств и признаков, направленном на выявление его общественной

ценности, во многом обусловлена двойственностью его социально-правовой природы. Этим во многом обусловлены основания оценки соответствующего запрета, которые также зависят от выбора субъекта оценки. Комплексная правовая оценка конкретного уголовно-правового запрета, обладая объективно-субъективным характером, должна отражать в себе оценки его различных ипостасей, выступая «мостом», соединяющем теорию и практику.

БИБЛИОГРАФИЯ

1 Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия. Опыт комплексного исследования. — М., 1999. — 712 с.

2- Алексеев С. С. Структура советского права. — М., 1975. — 264 с.

3- Белозерова И. Н. Правовая оценка понятия корысти // Юрист. — 1998. — № 11/12.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

5- Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М., 2005. — 457 с.

6- Гранин Ю. Б. О гносеологическом содержании понятия «оценка» // Вопросы философии. — 1987. — № 6.

7- Демидов Ю. А. Социальная ценность и оценка в уголовном праве. — М., 1975. — 184 с.

8- Ивин А. А. Основание логики оценок. — М., 1970. — 229 с.

9- Кобзева Е. В. Теория оценочных признаков в уголовном законе / науч. ред. Н. А. Лопашенко. — М., 2009. — 264 с.

10- Козаченко И. Я, Костарева Т. А, КругликовЛ. Л. Преступления с квалифицированными составами и

13- Маркунцов С. А. О соотношении понятий уголовно-правовой запрет и запрещающая уголовно-правовая норма // Российский юридический журнал. — 2013. — № 2.

14- Марчук В. В. Квалификация преступлений. — Минск, 2013. — 210 с.

15 Назаренко Г. В., Ситникова А. И. Теоретические основы квалификации преступлений. — М., 2010. — 152 с.

16- Нестерова О. П. Уголовно-правовая оценка понятия рейдерства в России // Преступность, уголовная политика, уголовный закон. — Саратов, 2013.

17- Словарь по уголовному праву / отв. ред. А. В. Наумов. — М., 1997. — 702 с.

18- Советское уголовное право. Общая часть / под общ. ред. В. М. Чхиквадзе. — М., 1959. — 464 с.

19- Спиридонов Л. И. Социология уголовного права. — М., 1986. — 237 с.

20- Тугаринов В. П. Теория ценностей в марксизме. — Л., 1968. — 124 с.

Материал поступил в редакцию 23 ноября 2014 г.

PECULIARITIES OF THE LEGAL ASSESSMENT OF A PARTICULAR CRIMINAL PROHIBITION

MARKUNTSOV Sergey Aleksandrovich — Ph.D. in Law, Associate Professor of the Criminal Law Department of

the Law Faculty of the National Research University «Higher School of Economics»

119017, Russia, Moscow, ul. Malaya Ordynka, d. 17

Alekseev, S.S. Law: hornbook — theory — philosophy. The experience of com-prehensive research. M., 1999. P. 712.

Alekseev, S.S. The structure of Soviet law. M., 1975. P. 264.

Belozerova, I.N. Legal assessment of the concept of lucre // Yurist. 1998. № 11/12.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Gaukhman, L.D. Qualification of crimes: the law, theory, practice. M., 2005. P. 457.

Granin, Y.B. On the epistemological content of the concept «assessment» // Voprosy filisofii. 1987. № 6.

Demidov Y.A. Social value and assessment in criminal law. M., 1975. P. 184.

Ivin, A.A. The basis of the logics of assessments. M., 1970. P. 229.

Kudryavtsev V.N. General Theory of qualification of crimes. M., 2004. P. 304.

17 Criminal Law Dictionary / Ed. by A.V. Naumov. M., 1997. P. 702.

1S- Soviet Criminal law. General part / Ed. by V.M. Chkhikvadze. M., 1959. P. 464.

Список литературы диссертационного исследования кандидат юридических наук Тихон, Ирина Алексеевна, 2006 год

1. Конституция Российской Федерации. М., 1993.

2. Уголовный кодекс Российской Федерации. М., 1996. (в ред. от 21 июля 2005 г. № 93-Ф3).

3. Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // Российская газета. 2003. — 16 дек.

4. Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. — № 1.

5. Бюллетень Верховного Суда СССР. 1990. — № 3.

6. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. -№ 9.

7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. — № 2.

8. Постановление Пленума Верховного Суда Российской федерации от 11 июня 1999 г. № 8 «О назначении судами уголовного наказания» // Бюллетень Верховного суда Российской Федерации. 1999. -№ 8.

9. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре» // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда СССР и РСФСР (Российской Федерации) но уголовным делам. -М., 1999.

10. Собрание узаконений РСФСР. 1923. — № 8. — Ст. 479.

11. Уголовное уложение, Высочайше утвержденное 22 марта 1903 года. Киев-Санкт-Петербург-Харьков, 1903.

12. Уголовный кодекс Австралии. СПб., 2002.

13. Уголовный кодекс Азербайджанской республики. СПб., 2001.

14. Уголовный кодекс Аргентины. СПб., 2003.

15. Уголовный кодекс Дании. СПб., 2001.

16. Уголовный кодекс Голландии. СПб., 2000.

17. Уголовный кодекс Испании. -М., 1998.

18. Уголовный кодекс Китайской Народной Республики. СПб., 2001.

19. Уголовный кодекс Латвийской Республики. СПб., 2001.

20. Уголовный кодекс Польши. СПб., 2001.

21. Уголовный кодекс Республики Болгария. СПб., 2001.

22. Уголовный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001.

23. Уголовный кодекс Республики Казахстан. СПб., 2001.

24. Уголовный кодекс Республики Сан-Марино. СПб., 2002.

25. Уголовный кодекс Республики Узбекистан. СПб., 2001.

26. Уголовный кодекс Турции. СПб., 2003.

27. Уголовный кодекс Украины. СПб., 2001.

28. Уголовный кодекс Франции. СПб., 2002.

29. Уголовный кодекс Швеции. СПб., 2001.

30. Уголовный кодекс Эстонской Республики. СПб., 2001.

31. Уголовный кодекс Японии. — СПб., 2002.2. Книги и монографии

32. Алексеев С. С. Общая теория права. М., 1982.

33. Бавсун М. В. Целесообразность в уголовном праве. Омск, 2004.

34. Базылев Б. Т. Юридическая ответственность: (Теоретические вопросы). Красноярск, 1985.

35. Барак А. Судейское усмотрение. -М., 1999.

36. Баршев С. Общие начала теории законодательств о преступлениях и наказаниях. М., 1841.

37. БахрахД. Н. Административное право России. М., 2001.

38. Безверхое А. Г. Имущественные преступления. Самара, 2002.

39. Беккария Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939.

40. Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Т. 1: Часть Общая. -СПб., 1865.

41. Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. М., 1963.

42. Будзинский С. Начала уголовного права. Варшава, 1870.

43. Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч.: В 2 т. М., 1977.-Т. 1.

44. Векленко В. В. Квалификация хищений. Омск, 2001.

45. Верина Г. В. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против собственности: (Проблемы теории и практики). Саратов, 2003.

46. Верил В. П. Преступления в сфере экономики. М., 1999.

47. Владимиров Л. Е. Уголовный законодатель как воспитатель своего народа.-М., 1903.

48. Владимров В. А. Советское уголовное право: (Особенная часть). Преступления против личной собственности граждан. — М., 1963.

49. Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1986.

50. Волженкин Б. В. Экономические преступления. СПб., 1999.

51. Вольфман Г. И. Ответственность за преступления против советской торговли. Саратов, 1958.

52. Гаухман Л. Д. Насилие как средство совершения преступления. -М., 1974.

53. Гаухман Л. Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика.-М., 2001.

54. Гегель Ф. Философия права. -М., 1990.

55. Гилязев Ф. Г. Социально-психологические и уголовно-правовые аспекты вины. — Уфа, 1979.

56. Горелик А. С., Шишко И. В., Хлупина Г. И. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998.

57. Гришанин П. Ф. Социальная обусловленность уголовно-правовых норм. М., 1978.

58. Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974.

59. Дагель П. С., Михеев Р. И. Теоретические основы установления вины. Владивосток, 1975.

60. Даль В. Д. Толковый словарь. М., 1955. — Т. 1.

61. Даль В. Д Толковый словарь. М., 1955. — Т. 5.

62. Дементьев С. И. Построение уголовно-правовых санкций в виде лишения свободы. Ростов н/Д, 1986.

63. Денисов Ю. А. Общая теория правонарушения и ответственности. -Л., 1983.

64. Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М.-Л., 1948.

65. Дурманов Н. Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955.

66. Есипов В. В. Уголовное право: (Часть Особенная). Варшава, 1895. — Вып. 2: Преступления имущественные.

67. Ефимов М. А. Преступления против социалистической собственности. Горький, 1975.

68. Загородников А. Г. Проблема интереса в социальной теории. М.,1970.

69. Зелинский А. Ф. Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении. Харьков, 1986.

70. Злобин Г. А., Никифоров Б. С. Умысел и его формы. М., 1972.

71. Казимиров В. Повторительный курс уголовного права. Харьков,1913.

72. Казьмин И. Ф. Общие проблемы права в условиях научно-технического прогресса. М., 1986.

73. Карницкий Д., Рогинский Г. Уголовный кодекс РСФСР: Пособие для слушателей правовых вузов, школ и юридических школ. -М., 1936.

74. Карпец И. И. Наказание: социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973.

75. Карпец И. И. Уголовное право и этика. М., 1985.

76. Кастяковский А. Б. Элементарный учебник общего уголовного права: (Часть Общая). Киев, 1891.

77. Ковалев М. И. Советское уголовное право: Курс лекций. Свердловск, 1974.-Вып. 2.

78. Ковалев М. И. Соучастие в преступлении. Екатеринбург, 1999.

79. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1971.

80. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1997.

81. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации: (Особенная часть) / Под общ. ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 2001.

82. Коржанский Н. И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны -М., 1980.

83. Коробеев А. И. Уголовная наказуемость общественно опасных деяний. Хабаровск, 1986.

84. Краткий словарь современных понятий и терминов. / Под общ. ред. В. А. Макаренко. М., 1993.

85. Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества.-М., 1971.

86. Круглевский А. Н. Имущественные преступления. СПб., 1913.

87. Кругликов Л. Л., Васильевский А. В. Дифференциация ответственности в уголовном праве. СПб., 2003.

88. Кудрявцев В. Н. Объективная сторона преступления. М., 1960.

89. Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М.,1999.

90. Кузнецова Н. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности.-М., 1958.

91. Курс советского уголовного права: (Особенная часть). М., 1959.1. Т. 2.

92. Курс советского уголовного права: (Часть Особенная). JL, 1973.

93. Курс советского уголовного права: (Часть Общая). JL, 1968. — Т. 1.

94. Курс уголовного права: (Общая часть) / Под ред. Н. Ф. Кузнецовой, И. М. Тяжковой. М., 1999. — Т. 1 : Учение о преступлении.

95. Лазарев В. В. Общая теория права и государства. M., 1994.

96. Лесниевски-Костарева Т. А. Дифференциация уголовной ответственности: (Теория и законодательная практика). М., 2000.

97. Лист Ф. Ф. Учебник уголовного права: (Особенная часть). М.,1905.

98. Лопашепко Н. А. Вопросы квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Саратов, 1997.

99. Лохвицкий А. Курс русского уголовного права. СПб., 1871.

100. Лунеев В. В. Субъективное вменение // Уголовное право: (Новые идеи). М., 1994.

101. Люблинский П. И. Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса. Пг., 1917.

102. Малеин Н. С. Правонарушение: (Понятие. Причины. Ответственность).-М., 1985.

103. Малышев В. В. Проблема уголовно-правовой оценки общественно-опасных последствий. Саратов, 1989.

104. Марат Ж. П. План уголовного законодательства. M., 1951.

105. Маркс К, Энгельс Ф. Дебаты по поводу закона о краже леса // Соч. -М., 1955.-Т. 1.

106. Марфиции П. Г., Безруков С. С. Относительная определенность в уголовно-процессуальном праве и пределы усмотрения следователя. -Омск, 2001.

107. Матышевский П. С. Уголовно-правовая охрана социалистической собственности в Украинской ССР. Киев, 1972.

108. Михлин А. С. Последствия преступления. М., 1969.

109. Наумов А. В. Уголовное право: (Общая часть): Курс лекций, М.,1996.

110. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: В 2 т. Н. Новгород, 1996. — Т.1.

111. Неклюдов Н. А. Общая часть уголовного права. СПб., 1875.

112. Неклюдов Н. А. Руководство к Особенной части Русского уголовного права. СПб., 1876. — Т. 2: Преступления и проступки против собственности.

113. Немировский Э. Основные начала уголовного права. Одесса,1917

114. Новый уголовный кодекс Франции. М., 1993.

115. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1973.

116. Основания уголовно-правового запрета. М., 1982.

117. Пикуров Н. И. Квалификация следователем преступлений со смешанной противоправностью. Волгоград, 1988.

118. Пинаев А. А. Уголовно-правовая борьба с хищениями. Харьков,1965.

119. Позднышев С. В. Основные начала науки уголовного права. М.,1912.

120. Позднышев С. В. Очерк основных начал науки уголовного права.— М, 1923.

121. Примерный Уголовный кодекс (США). М., 1989.

122. Прохоров В. С. Преступление и ответственность. JL, 1984.

124. РарогА. И. Вина в советском уголовном праве. Саратов, 1987.

125. Рарог А. И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003.

126. Реннеберг И. Объективная сторона преступления. М., 1957.

127. Российское уголовное право: В 2 т. М., 2003. — Т. 2: (Особенная часть).

128. Самощеико И. С., Фарукшин М. X. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971.

129. Сергеева Т. Л. Советское уголовное право в борьбе с бесхозяйственностью и расточительством. М., 1955.

130. Сергиевский Н. Д. Пособие к лекциям: (Часть Общая). СПб.,1905.

131. Сергиевский Н. Д. Русское уголовное право: Пособие к лекциям. -Пг., 1915.

132. Сирота С. И. Преступления против социалистической собственности. Воронеж, 1968.

133. Словарь экономических терминов / Под ред. Г. Я. Кипермана. М.,1993.

134. Словарь русского языка. -3-е изд., стереотип. М., 1988. — Т. IV.

135. Словарь иностранных слов. 18-е изд., стереотип. — М., 1989.

136. Советское гражданское право: Учебник: В 2 ч. / Под ред. В. А. Рясенцева. -2-е изд. М., 1986. — Ч.1.

137. Соловьев А. Д. Вопросы применения наказания по советскому уголовному праву.-М., 1958.

138. Ъ%.СпасовичВ. Д. Учебник уголовного права. СПб., 1863. -Т. 1.

139. Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права: (Особенная часть). СПб., 1878.

140. Таганцев Н. С. Русское уголовное право: (Часть Общая). Тула, 2001. -Т. 1.

141. Тимейко Г. В. Общее учение об объективной стороне преступления.-М., 1977.

142. Тихонов К. Ф. Субъективная сторона преступления: (Проблема социального содержания вины в советском уголовном праве). Саратов, 1967.

143. Трайнин А. Н. Учение о соучастии. М., 1941.

144. ТрайпинА. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957.

145. Уголовное право: (Общая часть) / Под ред. И. Т. Голякова. М.,1943.

146. Уголовное право: (Общая часть) / Под ред. Б. В. Здравомыслова. -М., 1994.

147. Уголовное право: (Особенная часть) / Под ред. проф. А. И. Рарога. -М., 1999.

148. Уголовное право: (Особенная часть): Учебник / Под ред. Н. И. Ветрова и Ю. И. Ляпунова. М., 1999.

149. Уголовное право Российской Федерации: (Особенная часть) / Под ред. А. И. Марцева. Омск, 2000.

150. Уголовное право: (Особенная часть) / Отв. ред. проф. И. Я. Козаченко и 3. А. Незнамова, доц. Г. П. Новоселов. М., 2001.

151. Уголовное право России: (Часть Особенная) / Под ред. JI. JI. Крутикова. М., 2004.

152. Унковский М. А. О неясности законодательства как общественном бедствии, и о ближайших путях к его устранению. СПб., 1913.

153. Утевский Б. С. Вина в советском уголовном праве. М., 1950.

154. Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. Свердловск, 1972.

155. Фельдштейн Г. С. Главные течения в истории науки уголовного права в России. М., 2003.

156. Фойницкий И. Я. Курс уголовного права: (Часть Особенная): Посягательства личные и имущественные. — СПб., 1890.

157. Фризен П. Д. Административно-правовое предупреждение преступности: (Вопросы теории). Барнаул, 2004.

158. Шиишо И. В. Взаимосвязь уголовно-правовых и регулятивных норм в сфере экономической деятельности. Екатеринбург, 2004.

159. Юридический словарь. М., 1956. — Т. 2.

160. Якушин В. А. Ошибка и ее уголовно-правовое значение. Казань,1988.3. Статьи

161. Андреев А., Гордейчик С. Понятие последствий преступлений в сфере экономической деятельности // Рос. юстиция. 1997. — № 7.

162. Баесун М. ВВекленко С. В. Законность и целесообразность уголовной ответственности за преступную небрежность // Проблемы совершенствования деятельности органов внутренних дел по борьбе с правонарушениями: Межвуз. сб. науч. тр. Омск, 2001.

163. Белова Г. Вопросы квалификации налоговых преступлений // Уголовное право. 2002. — № 2.

164. Боботов С. В. Судебное толкование законов: (Теория и практика) // Юридический консультант. 1997. — № 9.

165. Борзенков Г. Н. Преступления против собственности в новом Уголовном кодексе Российской Федерации // Юридический мир. 1997. — № 6-7.

167. Выкупов А. Ю. Понятие ущерба в УК РФ: применительно к главе 22 // Гос-во и право. 1998. — № 4.

168. Винавер А. Законодательная техника // Право и жизнь. 1926.-№ 2-3.

169. Владимиров В. А. Значение причиненного материального ущерба для квалификации преступлений против личной собственности // Сов. юстиция.- 1965.-№ 17.

170. Волженкин Б. В. Мифы уголовной статистики и реальности экономической преступности или реальности уголовной статистики и мифы об экономической преступности // Уголовное право в XXI веке: Мат-лы междунар. науч. конф.-М., 2002.

171. Гаухман JI. Д. Соотношение крупного размера и крупного ущерба по У К РФ // Законность. 2001. — № 1.

172. Гончаров Д. Межотраслевая коллизия уголовного и гражданского законодательства России // Уголовное право. 2002. — № 3.

173. Горелик А. С. Взаимоотношение обстоятельств, влияющих на размер наказания // Вопросы уголовной ответственности и наказания. Красноярск, 1986.

174. Горелов А. Ущерб как элемент экономического преступления // Рос. юстиция. 2003. — № 12.

175. Гречишкин А., Плотников В. Лжебанкротство // Хозяйство и право.- 1999.-№ 12.

176. Даурова Т. Г. О соотношении «крупный размер» и «крупный ущерб» в преступлениях против социалистической собственности // Личность преступника и уголовная ответственность. Саратов, 1981.

178. Жалинский А. Э. О соотношении уголовного и гражданского права в сфере экономики // Гос-во и право. 1999. — № 12.

179. Жалинский А. Э. Уголовная ответственность в сфере лицензирования//Закон.-2000.-№ 1.

181. Загородников Н. И. Понятие объекта преступления в советском уголовном праве // Труды ВЮА. М., 1951. — Вып. XIII.

182. Загородников Н. И. Проблемы классификации преступлений в свете дальнейшего совершенствования советского уголовного права // Проблемы совершенствования уголовного закона. М., 1984.

183. Иванов Н. Г., Брыка И. И. Новый УК: проблемы, решения // Закон и право. 1999. — № 6.

184. Ильюк Е. В. Точность и краткость уголовного закона как требования законодательной техники // Совершенствование правоприменительной деятельности в условиях перестройки. Омск, 1989.

185. Келина С. Г. Некоторые направления совершенствования уголовного законодательства // Сов. гос-во и право. 1987. — № 5.

186. Керимов Д. А. Диалектический путь познания права // Методологические проблемы советской юридической науки. -М., 1980.

187. Колышкина В. Ф. «Крупный ущерб» как квалифицирующий признак преступлений против социалистической собственности // Вопросы повышения эффективности борьбы с преступностью. Томск, 1979.

188. Комиссаров К. И. Правоприменительная деятельность суда в гражданском процессе // Сов. гос-во и право. 1971. -№ 3.

190. Кострова М. Крупный размер и крупный ущерб по УК РФ: языковой аспект // Законность. 2001. — № 10.

191. Кострова М. Особенности реализации языковых правил законодательной техники в уголовном законе // Уголовное право. — 2002. № 2.

193. Кузнецов А., Изосимов С., Бокова И. Стоимостные критерии в примечаниях главы 22 УК РФ // Уголовное право. 2002. — № 3.

194. Кузнецова Н. Ф. Эффективность уголовно-правовых норм и язык уголовного закона // Соц. законность. 1973. — № 9.

196. Ларичев В. В. Объективная сторона незаконной предпринимательской деятельности // Российский следователь. 2000. — № 4.

197. Лопашенко Н. А. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. 2002. — № 2.

198. Лопашенко Н. А. Еще раз об оценочных категориях в законодательных формулировках преступлений в сфере экономической деятельности // Уголовное право. 2002. — № 3.

199. ЛунеевВ. В. Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности // Гос-во и право. 1992. — № 9.

200. Медведев А. М. Разграничение преступлений и административных проступков // Сов. гос-во и право. 1990. -№ 6.

201. Минская В. Уголовно-правовое обеспечение применения норм об ответственности за преступления в сфере экономической деятельности // Уголовное право. 1999. -№ 3.

202. Мурзаков С. И. Структура имущественного ущерба и квалификация преступлений в сфере экономики // Российский следователь. 2000. — №3.

203. Наумов А. В. Обновление методологии науки уголовного права // Сов. гос-во и право. 1991.-№ 12.

204. Нерсесян В. А. Неосторожная вина: проблемы и решения // Гос-во и право.-2000.-№4.

205. Нестерова С. С. Общественная опасность как обязательный признак незаконного предпринимательства // Российский следователь. 2004. -№ 1.

206. Панов Н. И. О точности норм уголовного права и совершенствование законодательной техники // Правоведение. 1987. — № 4.

208. Патюлин В. А. Интересы государства и граждан при социализме // Сов. гос-во и право. 1972. — № 5.

209. Питецкий В. В. Сужение понятия косвенного умысла влечет ужесточение уголовной репрессии // Рос. юстиция. 1999. — № 5.

211. Плохова В. И. Имущественный вред и его уголовно-правовое значение в ненасильственных преступлениях против собственности // Закон и право. -2003. -№ 3.

212. Севрюков А. П. Формы и виды хищений // Российский следователь. 2004. — № 2.

213. Соловьева Т. А. Оценочные понятия и суждения в уголовно-процессуальном праве // Правоведение. 1986. — № 3.

214. Степичев С. Вопросы уголовной ответственности за кражу // Соц. законность. 1963. — № 9.

215. Трайнин А. Н. Правильное понимание элементов состава преступления необходимое условие для укрепления социалистической законности // Соц. законность. — 1956. — № 5.

216. Тюнин В. И. Уголовная ответственность за незаконное предпринимательство (некоторые проблемы анализа и квалификации) // Следователь. — 2000. № 6.

217. Фабричный А. И. Некоторые проблемы определения ущерба от незаконной предпринимательской деятельности // Следователь. 2001. -№ 3.

219. Чернов А. Д. Тенденции развития уголовно-правовых санкций на современном этапе // Следователь. 1999. -№ 3.

220. Чугаев А. П. О проекте УК РФ // Гос-во и право. 1992. — № 7.

221. Шелковкин Г. В. К вопросу о понятии размера хищения // Вопросы повышения эффективности уголовного законодательства в современных условиях. Свердловск, 1979.

222. Шишко И. В. Конкуренция «экономических» норм УК РФ с нормами иных отраслей законодательства // Правоведение. 2003. — № 5.

223. Яковлев А. М. Законодательное определение преступлений в сфере экономической деятельности // Гос-во и право. 1999. — № 11.

224. Яни П. Хищение: некоторые вопросы предмета и ущерба // Законность. 1996.-№ 10.

225. Авторефераты и диссертации

226. Белов М. Н. Правоотношения в уголовном праве: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2002.

228. Иванченко И. Б. Уголовно-правовая защита коммерческой, налоговой и банковской тайн: Автореф. дис. канд. юрид наук. М., 2003.

229. ИлыокЕ. В. Законодательная техника построения диспозиции статьи уголовного закона: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Свердловск, 1989.

230. Кобзева Е. В. Оценочные признаки в уголовном законе: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Саратов, 2002.

231. Кудрявцев А. Г. Актуальные проблемы уголовной ответственности за преступления, связанные с банкротством, на современном этапе: Автореф. дис. канд. юрид наук. Волгоград, 2004.

232. Мальцев В. В. Проблема отражения и оценки общественно опасного поведения в уголовном праве: Дис. д-ра юрид. наук. М., 1993.

233. Сарницкий С. Н. Уголовная ответственность за злоупотребление полномочиями в коммерческих организациях: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Челябинск, 2004.

236. Шишко И. В. Взаимосвязь уголовно-правовых и регулятивных норм в сфере экономической деятельности: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2004.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *