Заключение диссертации по теме «Теория и история права и государства; история учений о праве и государстве», Деревесников, Александр Владимирович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как показывает проведенное исследование, феномен справедливости самым разнообразным образом проявляется во всех сферах социально-экономической жизни человека и общества. Справедливость содержит требование соответствия между реальной значимостью различных индивидов и занимаемому ими социальному положению, между их правами и обязанностями, между деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием. В этой связи изучение идеи справедливости мыслится в двух ее аспектах: морально — правого и социально — политического сознания.

В заключительной части исследования автор считает необходимым изложить основные положения диссертации в форме теоретических выводов:

1. Справедливость есть морально-правовой аспект. В доклассовом обществе, на заре человеческого общежития, являясь нравственным мерилом тех или иных поступков, справедливость предопределяла сущностное содержание общественных регуляторов, выраженных в обычаях.

2. С изменением жизненного уклада раннего человеческого общества, разделением общинного «имущества», появлением частной собственности, и следствием этого появлением классов, единство традиционных норм, регулирующих социальные отношения, претерпевает качественное изменение, и, в конечном счете, разрушается. В силу происходящих исторических процессов справедливость выступает, в большей степени, как социально-правовой аспект, поскольку то, что является справедливым для одного класса (например, господствующего), может быть не справедливым для других классов (угнетенных). С изменением общества, появлением классов, люди начали шире осознавать суть общественной трансформации, общественных процессов, что повлекло за собой разнообразие форм познания истоков природы, а также определений понятия социальной справедливости. Наиболее стройную и разностороннюю концепцию идеи справедливости в античной философии создал Аристотель. Он впервые в социологической мысли представил формально-структурный анализ категории справедливости, выделив понятия распределительной (justitia distributive) и уравнительной (justitia commutative) справедливости. Справедливость первого рода, по разумению Аристотеля, является предоставлению благ каждому по его достоинству, а справедливостью второго рода — уравнение между гражданами в ответственности перед законом. Стремление, утвердить в жизни идею справедливости, отражено уже в древнейших юридических документах. В них справедливость подразумевает истину и правду. Не случайно многие старинные памятники права так и назывались «правды».

На всем протяжении человеческого развития понятии справедливости трансформировалось в зависимости от конкретной исторической эпохи, с различной точки зрения оценивались те или иные поступки и явления. Однако сам феномен справедливости не исчезал вовсе, а лишь видоизменялся относительно ранее существовавшего понятия, дополняясь новым содержанием, сохраняя в себе общечеловеческую сущность. Отграничение справедливого от несправедливого всецело зависит от двух взаимодополняющих факторов — субъективного и объективного. Субъективный фактор зависим, прежде всего, от личностной оценки тех или иных явлений индивидом, его опыта, морально — нравственного восприятия, т.е. субъективных представлений о справедливости. Объективный фактор -оценка справедливого и несправедливого в силу сформировавшиеся интересов людей.

Отражение и обеспечение государством в форме закона требования справедливости в праве является подтверждением того, что справедливость является морально — правовым феноменом. Подобный подход позволяет диалектически рассматривать категорию справедливости, преодолеть односторонний взгляд на нее либо как на моральное, либо как на правовое явление.

Понятие принципа права не совпадает с общепринятой трактовке права, как наиважнейшего нормативного общественного регулятора, установленного и поддерживаемого государством. Принципы права — основополагающие идеи берут свое начало в праве, как бы вытекают из общего смысла права и тем самым составляют его суть, непосредственно входят в его содержание. Они представлены в праве в качестве важнейших норм, реально в них выражены и закреплены. Правовые принципы в основном объективированы в Конституции РФ, а развиты и конкретизированы в многочисленных отраслевых нормативно-правовых актах, регулирующих те или иные виды общественных отношений. Принципы, включенные в данную группу, обладают всеми свойствами правовых норм. В различных отраслях права принципы права фиксируются непосредственно в правовых нормах, а в некоторых других, логически следуют из их содержания. Представляется возможным выделить три вида норм права, раскрывающих содержание принципов:

• Содержащие наименование принципов;

• Содержащие краткое описание сущности принципов;

• Фиксирующие содержание правил-принципов в определенной степени детализации.

В исследовании предлагается классификация принципов права по их непосредственному источнику на общесоциальные и социально-юридические. Нами обосновано причисление принципа справедливости к социально-юридическим принципам.

Принципу справедливости принадлежит особая координирующая и~~| объединяющая роль в системе российского права. Справедливость является инструментом, способом достижения баланса норм марали (естественного права) и норм права на данном уровне экономического, политического, социального и культурного развития общества и обеспечивающими успешное решение как ближайших, так и перспективных задач нормативного регулирования. Благодаря наличию отмеченной особенности, принцип справедливости обосновывает другие принципы права, определяет их действия в конкретных исторических условиях. В связи с этим справедливость иногда называют важнейшим системообразующим свойством права. Корректирующее влияние принципа справедливости удерживает законность от превращения в формализм и догматизм, гуманизм — в анархию.

8. Право есть нормативно закрепленная справедливость, которая составляет фундамент права, отражает свойство его норм. Само же право выступает носителем справедливости, обеспечивает ее достижение. Лишь правовое государство имеет справедливые законы. Отсюда отражением справедливости права является законодательство. Идея справедливости непосредственно влияет на все отрасли российского права, будучи закрепленной в нормах-принципах или правовых нормах. Существенным показателем полноценности законов с позиций справедливости во многом является строгая их согласованность с общепризнанными стандартами прав и свобод человека, с принципом их приоритета и задачей надежной охраны названных ценностей.

9. Принцип справедливости распространяется и на юридические обязанности людей. Одним из существенных критериев законов является соответствие и не противоречие их демократическим ценностям, в первую очередь неотъемлемым правам человека. Осуществление прав и свобод немыслимо без исполнения каждым гражданином своих юридических обязанностей. В случае уклонения от исполнения своих обязанностей или посягательства на указанные человеческие ценности других лиц справедливо применение к виновным установленных законом мер воздействия поскольку осуществление прав и свобод неотделимо от исполнения гражданином своих.

10. Закон есть источник права, где право должно выступать причиной, а закон следствием, следовательно, право есть следствие справедливости. Таким образом, закон должен быть правовым, а право должно быть справедливым. Социальная ценность права заключается в справедливом правоприменении, выраженном через соответствующий акт.

11. Правоприменительная деятельность — это процесс сложный и многогранный, связанный с своевременным и эффективным претворением в жизнь нормативно-правовых предписаний, регулятивным воздействием на общественные отношения. Достижение целей правоприменительной деятельности, таким образом, видится в неукоснительном соблюдении субъектами этих правоотношений основополагающих принципов права.

12. Принципам правоприменения характерна неоднородность форм или способов их выражения в правовой среде, потому что это принципы особого правового механизма регулирования правоотношений, посредством которого обеспечивается реализация юридических норм. Вместе с тем право и правоприменительная деятельность взаимосвязаны между собой и дополняют друг друга. Право, по своему содержанию, являясь регулятором правоотношений, не сможет реализоваться без непосредственного «проводника» правовых норм — правоприменительной деятельности, модель которого, основана в самом содержании права. Таким образом, право устанавливает основополагающие принципы (своей) правоприменительной деятельности, т.е. процесса реализации права — в этом видится единство права и применения права.

13. Правоприменение есть одно из средств обеспечения социальной справедливости. Последняя же выступает средством выражения социальной ценности правовых норм, и без ее учета правовое регулирование, в конечном счете, затруднительно. Явно несправедливые законы не воспринимаются в качестве права, равно как не считаются правосудием несправедливые судебные решения и приговоры.

14. Первооснова всей правоприменительной деятельности любых органной применения права — принцип справедливости. Реализация принципа справедливости в правоприменительной деятельности обеспечивает не только равенство участников процесса перед законом и правоприменительным органом, но соответствие между предоставленными им правами и обязанностями. Индивидуализацию избрания наказания в рамках установленной правовой нормой санкции с учетом характера совершенного деяния и личностных качеств субъекта, а также правильное сочетание реализуемых в правоприменении норм закона и морали. Данные требования выражены в обобщенной форме и адресованы всем участникам правоприменительного процесса и действуют на всех стадиях правоприменительного процесса.

15. Принцип законности — самостоятельное правовое требование обязывает правоприменительный орган, давая оценку тем или иным обстоятельствам дела, руководствоваться законом, а принцип справедливости — нормами нравственности, а также внутренним убеждением правоприменителя в справедливости своих решений. Законность акта правоприменения означает соответствие его материальным и процессуальным нормам, при условии, что он принят в результате процесса, с соблюдением всех процессуальных гарантий. Выделение справедливости как свойства акта применения права означает, что действия определенного субъекта надлежаще оценены не только с позиций законности, но и с учетом принятых в обществе нравственных, моральных норм. Единство принципов справедливости и законности обусловлено их общей направленностью на достижение целей права. Незаконность либо несправедливость того или иного акта вызывает разные правовые последствия

16. Принцип целесообразности, предъявляя к правоприменительной деятельности определенные требования, выступает самостоятельным правовым началом, позволяющим корректировать и согласовывать процесс достижения ее целей с использованием юридических форм и методов. При этом, целесообразность применения правовых норм определяется в границах, установленных законом. В силу многообразия жизненных ситуаций, законом, подчас, не всегда возможно охватить данное многообразие, поэтому законодатель отражает в нормах права лишь наиболее типичные, с его точки зрения, ситуации, правила. Здесь требования принципа справедливости подсказывают, что необходима конкретизация и детализация некоторых общих правовых установлений. Следовательно, при разрешении того или иного дела в равной мере важно руководствоваться не только требованиями целесообразности, но и справедливости.

17. Принцип обоснованности предъявляет требование неукоснительного соответствия выводов правоприменительных органов, изложенных в их решениях к фактическим обстоятельствам дела при доказанности этих выводов в установленном законом порядке. Справедливость и обоснованность — разные принципы правоприменения, но их требования очень тесно между собой соприкасаются. Обоснованность в процессе правоприменения предполагает не только установление с позиции закона конкретных фактов по рассматриваемому делу, но и выяснение прав и обязанностей сторон, т.е. правовых отношений между ними. Вместе с тем принцип справедливости требует здесь установления и фактов, подпадающих под действие права, но могущих оказать большую помощь для исследования юридически значимых обстоятельств.

18. Гуманизм в правоприменении выражается в его ориентированности на . предотвращение правонарушений, на непримиримую борьбу с ними; в целях, характере санкций; в таких институтах уголовного наказания, как условно-досрочное освобождение, освобождение от уголовной ответственности и др. Гуманизм и справедливость раскрывают наиболее качественные черты правоприменения. Тем не менее, воспитательная, идеологическая стороны гуманизма при применении правовых норм более четко выражены, чем в принципе справедливости. Кроме того, для гуманности как принципа применения правовых норм не характерна возмездность, эквивалентность наказания совершенному деянию. Для принципа же справедливость — это обязательный существенный признак.

19. Законность, справедливость, целесообразность, обоснованность и гуманизм являются самостоятельными, но тесно между собой связанными и взаимодополняющими принципами правоприменительной деятельности.

Они способствуют усилению социальной чувствительности права вообще, и особенно в таких ситуациях, когда человеческое поведение наиболее трудно поддается однозначной нравственной и юридической квалификации. Это требует от правоприменителей прочных знаний по принципиальным вопросам взаимосвязи данных принципов, учет и реализация которых составляет методологию вынесения законных справедливых решений.

20. Идея правового государства имеет многовековую историю. Уже в древности начались поиски форм, принципов, концепций и конструкций, которые позволили бы ограничить необузданность, произвол власти, подчинить ее деятельность стоящему выше его праву. Результатом поисков стало развитие науки о государстве и праве, учения о разумной и справедливой организации устройства общества, в котором право имеет общеобязательную силу, где власть опирается на право, гарантирующее социальную справедливость. Правовое государство и правовой закон, не самоцель, а социально — исторически обусловленные формы выражения, организации, упорядочения и защиты прав и свобод человека и гражданина в общественных отношениях людей. Процесс формирования правовой государственности включает в себя два аспекта: приобретение суверенитета государства и установление господства права. Подобно тому, как публично-политической властью в государственно — организованном обществе могут и должны быть наделены лишь государственные органы, общеобязательный характер может и должно иметь лишь право, выраженное в правовом законе. Все общеобязательные акты должны быть правовыми и по содержанию, и по порядку и процедуре своего принятия и действия.

21. Согласно современной концепции правового государства, закон должен обеспечивать надежную защиту прав и свобод человека, руководствуясь идеей справедливости, а также соответствовать главным правовым и институциональным принципам организации государственной власти. В Конституции Российской Федерации нашли свое признание и нормативное закрепление все три основных компонента правовой государственности: гуманитарно-правовой (права и свободы человека и гражданина), нормативно-правовой (конституционно-правовая концепция правового закона) и институционально-правовой (система разделения и взаимодействия властей и возможности конституционного контроля за соблюдением законности).

РОССИЯ И МИР

В НОВОМ ВЕКЕ

С. М. Миронов

СОЦИАЛЬНЫЙ ИДЕАЛ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛИТИКЕ*

Миронов Сергей Михайлович —

Председатель Совета Федерации.

Тема этой конференции очень актуальна для современной экономической и социальной политики государства. Чего нам действительно недоставало в течение последних пятнадцати лет, причем даже больше чем бюджетных средств, так это понимания того, куда мы движемся. Национальные проекты -это не просто одно из направлений расходования бюджетных средств. Мы ищем пути дальнейшего развития нашего общества. Ищем своеобразный социальный идеал, к которому надо стремиться.

О социальном идеале

Для России социальный идеал во все времена значил очень много. Слишком долго россияне страдали от деспотического всевластия и бюрократического произвола. Отсюда и то обостренное чувство справедливости, которое издавна присуще народу. И нам хорошо известно, какие достойные ответы он давал всякий раз, когда попиралось это священное, высшее для каждого русского человека чувство.

Общественному идеалу и национальной идее посвящали лучшие работы самые светлые умы русской философии, науки и культуры.

Весь прошлый ХХ в. социальный идеал устанавливала политика, и, более того, навязывала этот идеал обществу в качестве государственной идеологии. Поэтому современное общество не охотно доверяет формулировку базовых целей, ценностей и смыслов политикам. Что, в частности, проявляется в недо-

*

Выступление на VII Международной научной конференции «Россия: Приоритетные национальные проекты и программы развития», 15 декабря 2006 г., М., ИНИОН РАН.

верии к партиям. Если мы желаем процветания и благополучия России, пришло время преодолеть это недоверие.

Думается, социальный идеал, осмысленный и поддержанный мыслящей частью общества, с одной стороны, должен составлять философскую и научную основу государственной политики. А с другой стороны, только государственные деятели и ответственные политики могут найти эффективные пути и средства движения общества к желанному социальному идеалу, сделать его привлекательным для народа. Это наша с вами общая обязанность, больше того — это святое дело в стране, так долго ищущей дорогу к справедливому и солидарному обществу.

Как отделить ложные идеалы от истинных? Обычно говорят: покажет жизнь. Но это слишком опасно и даже недопустимо — ставить эксперименты и проводить опыты на живых людях, на истории собственной страны.

В 90-х годах Россия фактически находилась в ловушке догоняющего развития. Социальным идеалом были провозглашены высокие потребительские стандарты, свобода, демократия, права человека. А негласно такими идеалами были капитализм, либерализм и индивидуализм в их самом простом, я бы сказал, примитивном понимании.

В сущности, все сводилось к набору нескольких простых тезисов. Дескать, Россия большую часть ХХ в. провела впотьмах и сейчас должна вернуться в лоно мировой цивилизации. Для этого необходимо использовать пути и правила наиболее благополучных стран, не отвлекаясь на такие «мелочи» (в кавычках) как пройденный народом исторический путь, ценности нашей культуры, национальный характер. Государство из экономики надо убрать, социальную защиту сократить, и люди, гонимые на рынок отчаянием и нуждой, быстро сделают Россию такой, какой ее хотят видеть западные демократии.

Эта варварская, недопустимая в современном мире идеология, которую успешные ныне страны пережили несколько веков назад, была навязана России политическими средствами. По сути, это был эксперимент над людьми, имевшими на тот момент совершенно иные жизненные установки.

Каков результат? В конституции Россия названа социальным государством. На деле же мы остаемся государством безответственной бюрократии, вопиющей бедности и огромных социальных рисков. Распад нашего общества на богатых и бедных очевиден. Десяти процентам населения принадлежит почти половина всех доходов страны, а у беднейших десяти процентов нет ничего, кроме долгов. Много работающих бедных. Минимальный размер оплаты труда лишь позорит страну. Это же можно сказать и о прожиточном минимуме, который рассчитывается как продуктовый паек, чтобы не умереть с голоду. В социальной сфере, в образовании, здравоохранении, жилищно-коммунальном хозяйстве царит неразбериха. При болезнях, травмах, старости, безработице начинается хождение по мукам.

Иными словами, вульгарный рынок, который был фактически «освобожден» от всякой социальной нагрузки, не решил ни одной действительно серьезной экономической и социальной задачи. Обездоленный человек не стал лучше работать, он стал деградировать. Мы увидели, как сырьевые и человеческие ресурсы нашей страны становятся легкой добычей для международных капиталистических кланов, в офшорное пространство которых с легкостью интегрируются собственники, формально вроде бы приписанные к России своим происхождением или гражданством, но фактически утратившие связь с Родиной.

Совершенно очевидно, что большинство наших сограждан рассматривают современное российское общество как глубоко несправедливое. Не может быть справедливым общество, в котором на периферию жизни ушли такие понятия как «человеческое достоинство», «уверенность в завтрашнем дне», «базовые социальные гарантии». Перечень может быть продолжен.

Надо сказать, что во всем мире накоплен как положительный, так и негативный опыт строительства социального государства. Опыт, который привел к новому пониманию взаимосвязанности экономики и социальной сферы. Только сейчас стало очевидным, что социальный потенциал развития, связанный с ранним рыночным капитализмом, себя исчерпал. Сегодняшние мировые проблемы — это, в сущности, кризис тех ценностей, которые еще недавно казались незыблемыми основами современной цивилизации.

Одним словом, мы не можем строить свою национальную стратегию на базе якобы «незыблемых стандартов» (в кавычках) 400-летнего развития капитализма. И должны самостоятельно разобраться в том, какая модель общества, какой социальный идеал должен быть взят за основу нашего развития на сегодня и на десятилетия вперед. И разобраться быстро. В противном случае Россия закончит свой исторический путь прозябанием на периферии мировой цивилизации.

На пути к гражданскому обществу

Вряд ли можно согласиться с тем, что прогрессивные социальные и политические структуры естественно и легко возникают из обычной рыночной конкуренции. Более того, транснациональные корпорации, определяющие состояние современной экономики сегодня, приживаются на любой социальной почве, даже самой архаичной. Им не нужно всеобщее социальное благополучие, им не надо модернизировать общество. Их вполне устраивает такое положение вещей, когда наряду с оазисами экономического и социального прогресса существует периферия, периферийный капитализм, в вечном состоянии догоняющего развития.

Если мы хотим для России иного будущего, кроме падения в бездонную пропасть зависимости и отсталости, мы должны работать на опережение. Речь идет о том, что общество может не только следовать за экономическими преобразованиями, но и опережать их. Мы должны серьезно думать о социальном саморазвитии. Экономический детерминизм завел в тупик не одно общество. На Западе также серьезно озабочены экологическими и духовными последствиями современного экономического развития и там весьма активно ищут новые типы социального действия. Наша главная задача — создание и укрепление институтов гражданского общества.

В наиболее передовых странах власть очень тесно и активно взаимодействует с общественными организациями, профессиональными ассоциациями, с «сетевым сообществом». Им делегируется часть полномочий, в том числе в социальной сфере. Именно это придает современному рынку демократичный характер и исключает политическое господство рыночной олигархии.

Такого взаимодействия в России почти нет, что серьезно ослабляет российскую государственность. Власть в одиночку не может справиться со все увеличивающимся числом проблем, с постоянно усложняющейся повесткой дня. Тем более что и качество нашего управления оставляет желать лучшего.

На мой взгляд, судьба институтов гражданского общества будет во многом зависеть от состояния нашей политической сферы. И в первую очередь от того, как будет развиваться российская многопартийность. Если в политической системе сложится монополия одной партии, то никакого гражданского общества не будет.

К сожалению, страна в целом, и прежде всего власть, оказались не готовы к усилению роли партий. Поэтому давление «Единой России» на оппозиционные партии, сведение на нет всякой политической конкуренции, приносит ей тактический успех. Всем известны изменения в избирательном законодательстве, повышение проходного барьера для партий, усложнение процедуры и условий регистрации партий, запрещение избирательных блоков.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Кроме того, резко возрастает количество конфликтов на региональном уровне, связанных с попытками региональных администраций различными методами устранить политических соперников «партии власти». Зачастую эти попытки принимают вид прямого вмешательства и во внутрипартийные отношения, и в избирательный процесс.

Гражданское общество всегда опасно для партии, стремящейся к политическому монополизму. Она предпочитает затолкать все общественные отношения в своеобразный треугольник, где на одном углу «сидят» парламентарии «главной», якобы, партии, на другом — чиновники-бюрократы, а на третьем -дружественные и тем, и другим коммерческие структуры.

Мы говорим о том, что наше общество должно быть солидарным. Но, чтобы оно стало таким, надо управлять интересами. Это невозможно сделать в

условиях политического монополизма. Он хорош только в условиях мобилизационного развития. А в нормальных условиях отсутствие политической конкуренции, а значит отсутствие выбора, отчуждает людей от политики, ибо все живое закатывается под асфальт. В стране миллионы людей оказались в зоне социального и политического отчуждения, людей, которые никогда по-настоящему не чувствовали, что являются частью нашего общества и государства.

Так что же мы строим? Гражданское общество или государство элит и кланов? Модернизация страны возможна только на основе общественного согласия. А это значит — на основе многопартийности.

Несмотря на недоверие к партиям, политические ожидания общества напрямую связаны с реальной многопартийностью. Я подчеркиваю — реальной. Передо мной данные недавнего всероссийского социологического опроса. В ноябре 2006 г. 76% населения всех регионов страны, равно как и представители всех возрастных групп, идею отмены нижнего порога явки на выборы воспринимают отрицательно. (Одобряют ее только 9% опрошенных.) Отмену порога явки люди воспринимают как отказ в праве самому решать как поступать, так как по новому закону получается, что их на выборах и не ждут. Получается, что граждане у нас сами по себе, а государство — само по себе. Как и раньше. Огромное количество людей связывают идею отмены нижнего порога явки на выборы со снижением политической культуры, с нарастанием чувства изоляции.

Считаю абсолютно безграмотным утверждение (оно очень часто стало появляться в средствах массовой информации), что создание партии «Справедливая Россия» раскалывает нашу элиту и снижает потенциал государственного развития. Напротив, это партийный монополизм угрожает расколом, превращая активных людей в маргиналов, выталкивая всех неугодных на обочину политической жизни. Это азбука политического процесса. К сожалению, приходится говорить, казалось бы, о таких простых вещах. Россия — это объединенная сила, но объединяет она различия в политических позициях, взглядах и интересах. Одна страна — одна история и одна судьба. А дальше могут быть разные мнения, варианты развития и пр. Что-то мы считаем по-разному, что-то нет. Это нормально. Партии должны работать с гражданским обществом, выяснять позиции, согласовывать их. Вот в чем суть политического процесса.

Оппозиционность — это реальная и внятная политическая альтернатива, а также сложнейшая система политических коммуникаций. Поэтому я считаю крайне важным и своевременным принять закон «Об оппозиции», в котором подробно прописать все права и обязанности ответственной оппозиции. В противном случае возобладает столь памятное всем присутствующим советское представление об организованном инакомыслии как об анти-

государственном деянии. И к этому подталкивают нас идеологи «Единой России».

Конечно, даже с принятием такого закона культура политического участия, гражданская инициатива не возникнут в одночасье. Но если политический механизм многопартийности не заработает, то мы не сможем сделать правильный выбор социальных идеалов и ценностей.

Национальные проекты ± только первый шаг

Перед всем нашим обществом, перед активными и социально ответственными политическими силами стоит еще одна важнейшая задача: развернуть наше государство навстречу человеку. Именно с этим я связываю стратегические перспективы страны.

Социальные гарантии, совершенствование здравоохранения, системы образования, социального обеспечения расширяют возможности людей вести активную деятельность, что ведет к экономическому росту и положительным изменениям в политической системе.

Поэтому нынешняя программа реализации национальных проектов, несмотря на все ее недостатки, есть важнейшая ступень на пути от экономического бесправия и социального распада — к созданию механизма государственной ответственности перед трудящимися. Впервые за много лет наша экономическая система начинает работать на человека, а не только на собственников и чиновников-бюрократов, зачастую состоящих в коррупционном сговоре с теми же крупными собственниками.

Но национальные проекты — лишь первый шаг в создании полноценной системы социальной безопасности человека. Нашему обществу необходимы более совершенные механизмы перераспределения национального дохода, освобождающие человека от материальной нужды, недостойной современного общества. Необходимы и новые независимые профсоюзы, которые могли бы стать эффективным инструментом общественного регулирования экономики и расширить участие работников в управлении компаниями, т.е. фактически создать новую производственную культуру и повысить уровень социальной ответственности бизнеса.

Но нельзя не видеть, что создание полноценной системы социальной безопасности человека уже сегодня столкнулось с рядом «подводных камней».

Первая трудность связана с реализацией механизмов бюджетирования социального сектора. Прямая раздача денег подавляет инициативу людей. Это тупиковый путь. Не случайно так много сегодня предложений увеличить количество национальных проектов. Но чем тогда социальная политика будет отличаться от простого бюджетного спонсорства?

Мы должны понять, что задачей национальных проектов является не создание очереди в государственную кассу, а развитие инфраструктуры социальной сферы в самом широком плане и поддержка инновационных проектов, призванных кардинально изменить сложившуюся ситуацию.

Например, государство может гарантировать ипотечные кредиты и посильнее надавить на банки в целях упрощения процедуры выдачи кредитов. Но что это даст в отсутствие широкой программы по строительству самого жилья? При нынешних ценах на жилье? Без государственного жилищного фонда невозможно решить ни одной серьезной задачи по жилью. Для многих это стало совершенно ясно.

Финансовое поощрение матерей, безусловно, также важная мера в преодолении демографического кризиса, но это — лишь капля в море житейских проблем российской семьи, которой необходима бесплатная и качественная медицинская помощь, услуги медиков-специалистов, а не только «семейных» терапевтов общего профиля, дешевые дотационные лекарства, всеобщее и бесплатное, а не только коммерческое и элитарное образование.

Мы помним, как непродуманная реформа так называемой «монетизации льгот» вывела на улицы тысячи людей. Надо извлекать уроки. Деньги не могут и не должны полностью заменять социальное уважение, социальный статус, признание заслуг перед страной.

В советском опыте социального строительства было много неудачного, но были и бесспорные достижения. И главное — человека, зачастую слишком молодого или слишком пожилого, недостаточно образованного или недостаточно здорового, нельзя оставлять в одиночестве, пусть даже и с денежной выплатой в кармане.

Общество нужно активно преобразовывать, но не тем, что «подбрасывать человеку на бедность». Человек должен быть поддержан (как со стороны государства, так и со стороны общества) в лучших своих начинаниях, сдержан в худших, приучен к образованию, к труду.

Второе. Все наши усилия по модернизации общества окажутся тщетными, если в государственной, политической сфере не будут выстроены хорошо работающие и прозрачные механизмы принятия решений — такие, чтобы люди могли им доверять. Авторитет чиновников в российском обществе по-прежнему очень низок, люди устали от бездействия и коррупции местной власти.

Даже сейчас, когда социальные программы, наконец, заработали, мы видим, как к национальным проектам пытаются пристроиться всякого рода сомнительные организации. Расследования случаев злоупотребления президентским и общественным доверием должны стать самыми оперативными и решительными. Очень важно, чтобы инициаторами борьбы с коррупцией были политические партии и общественные организации.

И, наконец, третье. Весьма существенным является вопрос о политическом языке, который необходим для объяснения перемен, происходящих в нашем обществе. Словарь, который используют сегодня некоторые члены правительства и политики, страдает безличностью, механистичностью, некритическим заимствованием западных стереотипов. Да, есть универсальный язык технологий, язык мировой экономики. Но насколько он применим для решения наших жгучих социальных проблем? Если с обществом опять будут вести диалог на языке глобальной бюрократии, воинствующего индивидуализма и эгоизма 90-х, то такой разговор просто не дойдет до главного адресата — гражданина России.

О левой идее

Я об этом говорю так подробно, поскольку представления о социальном идеале в современном мире напрямую связываются с актуальными левыми идеями.

Левая идея во всем мире сегодня переживает ренессанс, она востребована как никогда, потому что социальное неравенство становится очевидной угрозой демократическим правам миллионов людей и может привести к глобальной катастрофе. Левые в странах Европы, Латинской Америки — достаточно мощная социальная сила, широкое социальное движение, направленное на социальный прогресс и справедливость, на гражданскую активность и широкое участие масс в политике.

Основой новой левой идеологии в России должны стать те идеи, которые буквально выстраданы мировым социалистическим и социал-демократическим движениями на протяжении последних 150 лет. Это свобода, справедливость и солидарность. Россия должна стать справедливой в отношении каждого человека. Это основа ее единства и свободы.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Сотрудничество и взаимопомощь, вера в достоинство человека и моральные основы справедливого общества, коллективизм, расширение возможностей политического участия и участия в управлении — вот тот социальный идеал, тот выбор, который может сделать Россия, несмотря на все катаклизмы своей новейшей истории.

В заключение хочу сказать. Мы лишь начинаем приближаться к пониманию того, каким образом в условиях открытого общества политика взаимодействует с гражданскими институтами с целью выработки стратегии общественного развития. И я очень надеюсь, что сегодняшняя конференция послужит укреплению взаимодействия политики и науки, всех общественных коммуникаций, связывающих наше общество в единое целое. Чтобы политика надежд и ожиданий превратилась, наконец, в политику дела и результата.

СПРАВЕДЛИВОСТЬ – общая нравственная санкция совместной жизни людей, рассмотренной по преимуществу под углом зрения сталкивающихся желаний, интересов, обязанностей; она касается человеческих взаимоотношений во всех их общественно значимых разновидностях (от межличностной сферы до международных отношений). Специфический предмет справедливости – благо и зло совместного существования в рамках единого социального пространства.

Аристотель различал общую и частную (специальную) справедливость. Под общей справедливостью он понимал соответствие закону, разумность полисной жизни; ее можно определить как общий нравственный знаменатель всех социально упорядоченных отношений между людьми. Справедливость придает легитимность общественным действиям и формам жизни. Она совпадает с нравственностью в ее проекции на социальную сферу, отвечает на вопрос о предназначении и смысле совместного, объединенного, социально-упорядоченного существования в обществе и государстве. В ее осмыслении сложились две философские традиции, за которыми стоят различные общественные практики.

Первая традиция исходит из идеи кооперации. Дифференцированное внутри себя и государственно организованное общество – нечто большее, чем просто условие выживания и безопасного существования индивидов; оно есть способ добродетельной жизни, конкретная форма, в которой индивиды могут реализовать себя и достичь совершенства. Путь от природного индивида к нравственно-добродетельной личности лежит через разумно устроенное общежитие, которое во-первых, благодаря разделению труда делает возможным существование различных наук и искусств, создавая тем самым предметную среду для самореализации индивидов в качестве добродетельных личностей; во-вторых, позволяет отделить умственный труд от физического, создать досуг, являющийся условием свободного развертывания внутренних сил индивида, пространством человеческой эвдемонии. Государство в его адекватных формах (напр., полис для античных авторов, просвещенная монархия для Гегеля) мыслится как воплощенный разум, предметное выражение разумности человека. Соответственно благо государства ставится выше блага отдельных индивидов. Этическое гипостазирование общества и государства в качестве опредмеченной справедливости соотнесено с пониманием того, что гарантией последней является в конечном счете индивидуальная добродетель, справедливая личность. Основная и специфическая черта справедливой личности состоит в безусловном следовании долгу. Она руководствуется убеждением «каждому – свое» и на его основе не только умеет ограничивать себя, но и признавать первенство за другими благодаря их человеческим качествам.

Вторая традиция обоснования справедливости видит в обществе и государстве лишь способ ограничения, сдерживания конфликтов, внешнюю среду безопасного существования человека. Она воплотилась наиболее полно в концепциях общественного договора. Эти концепции исходят из гипотезы естественного состояния, в котором индивиды обладают неограниченной свободой, в силу чего они, взаимно сталкиваясь, оказываются в ситуации тотальных опасностей. Право на все оборачивается отсутствием какого-либо права. Государство является разумным выходом из такого состояния; его назначение состоит в том, чтобы гарантировать безопасность индивидов путем взаимоуравновешивания их прав. Справедливость государства в этом случае измеряется благополучием индивидов. Нравственно санкционированной общественной целью становится «наибольшее счастье наибольшего числа людей» (Бентам). Нравственное оправдание государства оказывается одновременно его ограничением, сведением к приемлемому для всех необходимому минимуму внешних рамок.

В этой традиции справедливость понимается по преимуществу как объективный принцип, совокупность требований, чаще всего кодифицированных, осуществление которых гарантируется поощрениями и наказаниями. Как институциализированная совокупность требований справедливость предполагает и формирует в индивидах определенные субъективные способности (прежде всего способность следовать нормам), но в идеале предполагается, что она должна функционировать независимо от доброй воли людей.

Первую из рассматриваемых моделей общей справедливости можно назвать кооперативно-холистской (Платон, Аристотель, Гегель, Маркс); ее основной недостаток – отсутствие ответа на вопрос о том, кто учреждает и является субъектом справедливости. Вторую модель можно назвать конфликтно-индивидуалистической (Гоббс, Локк, Кант и др.); ее основной недостаток состоит в том, что в ней разумный свободный индивид, являющийся продуктом, итогом исторического развития, рассматривается в качестве его предпосылки.

Специальная (частная) справедливость есть нравственно санкционированная соразмерность в распределении благ в рамках единого социального, государственно-организованного пространства, степень совершенства самого способа кооперирования деятельностей и взаимного уравновешивания конфликтующих интересов в обществе и государстве. В этом значении справедливость в определенной мере совпадает с правом. Она является предметом изучения преимущественно социальных наук (в отличие от общей справедливости – предмета моральной философии).

Для построения теории справедливости существенно рассмотрение индивидов как равных и живущих совместной жизнью. «Справедливое по отношению к другому есть, собственно говоря, равенство (to ision)», – это сформулированное Аристотелем положение является нравственно-правовым основанием справедливости. В этическом аспекте справедливость выступает как равенство в достоинстве быть счастливыми и обладать необходимыми для этого благами. Поэтому всякая социальная практика справедливости предполагает некий, каждый раз конкретный и исторически разнообразный, набор благ, к которым все граждане изначально, самим фактом своего существования имеют равный доступ. Здесь точкой отсчета и исходным нормативным основанием справедливости оказывается взаимность золотого правила нравственности. В правовом аспекте справедливость выступает как формальное равенство, одинаковость масштаба (требований, законов, правил, норм), посредством которого «измеряются» индивиды как равные субъекты права. И в морали, и в праве справедливость оказывается равенством, но существенно различным. Нравственная (этическая) справедливость есть равенство бесконечностей, люди здесь равны друг другу постольку, поскольку каждый из них является единственным, незаменимым, неисчерпаемым в своих притязаниях и стремлениях; они равны так, как могут быть равны совершенные миры, т.е. равны (тождественны) в своей нетождественности. Правовая справедливость есть равенство единиц, она полностью укладывается в каноны арифметического равенства, в известном смысле только ее и можно считать равенством. Люди равны в качестве «соучредителей» социального пространства. Но сам акт учреждения состоит в легитимации неравенства занятий и положений, образующих структуру учреждаемого социального пространства. Проблема состоит в сочетании равенства и неравенства. Необычайная трудность решения ее составляет основной источник общественных смут, протекающих под знаменем борьбы за справедливость. Согласно Аристотелю, «одни полагают, что если они будут равны относительно, то они должны быть равны и вообще; другие, признавая себя относительно неравными, притязают на такое же неравенство во всех отношениях» (Pol., 301 в 35). Первый из типизированных Аристотелем случаев подразумевает позицию бедных слоев населения, которые свое гражданское, человеческое равенство со всеми используют как аргумент для того, чтобы добиться равенства во всем остальном. Второй случай охватывает позицию привилегированных социальных слоев, которые пытаются свою привилегированность довести до обретения гражданских и человеческих привилегий, как если бы они были привилегированными изначально, по человеческому предназначению. И то, и другое – равенство в нравственно-гражданском аспекте и неравенство во всех прочих отношениях – суть две фундаментальные опоры социально-упорядоченного пространства.

Существуют две формы (вида) специальной (частной) справедливости, выделенные еще Аристотелем и составляющие несущую конструкцию всех последующих теорий: распределительная, или дистрибутивная справедливость и уравнивающая, или ретрибутивная справедливость. Они представляют собой способы распределения дефицитных благ. Последние следует назвать частными благами в отличие от общих благ, которые, напротив, по своей природе не могут быть поделены между индивидами. Поэтому справедливость есть способ отношения человека к другому лицу, опосредованный отношением к благам, на которые они оба претендуют Формула справедливости всегда представляет собой пропорцию между четырьмя членами, где соотношение лиц А и В такое же, каково соотношение получаемых ими благ а и б. Справедливый человек и справедливое общество суть такие, которые могут найти нравственную меру в распределении благ, а нравственной может считаться такая мера, которая устраивает всех и на которую получено согласие тех, на чью долю выпадает больше тягот.

Распределительная справедливость касается распределения благ, а соответственно, и обязанностей с учетом достоинства лиц, т.е. в зависимости от их вклада в общее дело. Существуют три основных исторически выработанных принципа распределительной справедливости: «каждому – то же самое (всем поровну)», «каждому – по заслугам», «каждому – по потребностям». Первый принцип архаичен и в качестве уравнительного равенства был основополагающим началом первобытно-родовых отношений, третий – обращен в будущее и является приоритетным в социальных утопиях (напр., коммунистической). Определяющим для современных обществ является принцип «каждому – по заслугам» (типичные примеры – заработная плата в зависимости от количества и качества труда, распределение наград в зависимости от боевых подвигов). Другие принципы, хотя и в качестве второстепенных, также являются сегодня действенными и в определенных областях незаменимыми: так, напр., распределение т.н. базовых ценностей (прав человека) осуществляется по принципу «всем поровну», а социальная помощь или налоговые льготы в зависимости от числа детей подходят под принцип «каждому по потребностям».

Уравнивающая справедливость – это распределение благ, осуществляемое без учета достоинства лиц. Здесь речь идет в основном о двух типах общественных отношений, названных Аристотелем произвольным и непроизвольным обменом: об обмене вещей и о наказаниях. Обмен вещей считается справедливым, когда он осуществляется в соответствии с их действительной ценностью; таков, напр., обмен на рынке, где неважно, кто покупает, а важно лишь то, сколько он платит. Справедливая оценка в наказаниях состоит в их неотвратимости и в беспристрастности вынесения приговора.

Распределительная справедливость задает нравственно-регулятивные основы общественных отношений по преимуществу в их коммунальном, личностно выраженном аспекте, а уравнивающая – в деловом, объективированном аспекте. Конкретные общества обычно отдают предпочтения той или иной форме справедливости, но в каждом из них представлены обе эти формы. Оптимальное, соответствующее достигнутому уровню развития человеческих сил сочетание этих форм в целом и применительно к отдельным фрагментам межчеловеческих отношений имеет решающее значение для определения меры справедливости общества.

В центре современных этических дискуссий о справедливости – теория Дж.Ролса, которая имеет синтетический характер и предлагает идеально-типическую модель справедливости в либерально-демократических обществах. Ее нормативной основой являются два принципа: 1) каждый человек должен иметь равные права в отношении наиболее обширной схемы равных основных свобод, совместимых с подобными схемами свобод для других; 2) социальные и экономические неравенства должны быть устроены так, чтобы они были а) к наибольшей ожидаемой выгоде наименее преуспевших и делали б) доступ к должностям и положениям открытым для всех в условиях честного равенства возможностей. Рефлексия по поводу справедливости как этического основания общественной коммуникации, научные и публичные дискуссии вокруг этого понятия, само осмысление совместной жизни людей в терминах справедливости – характерная особенность европейской философии, связанная с цивилизационно-культурными особенностями европейского развития. Место справедливости, мера ее драматизма в других культурах подлежит специальному изучению.

Литература:

1. Аристотель. Никомахова этика . – Соч. в 4 т., т. 4. М., 1983;

2. Гоббс Т. Левиафан . – Избр. произв. в 2 т., т. 2. М., 1965;

3. Кант И. Метафизика нравственности . – Соч. в 6 т., т. 4 (2). М., 1966;

4. Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995.

А.А.Гусейнов