Вернуться к списку статей по юриспруденции
КВАЛИФИКАЦИЯ СОВМЕСТНОГО СОВЕРШЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЯ С ЛИЦОМ, НЕ ПОДЛЕЖАЩИМ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: НОВЫЙ ПОВОРОТ В СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ
Г. ЕСАКОВ
Вынесенное под занавес уходящего 2010 г. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. N 31 «Об изменении и дополнении некоторых Постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам» <1>, нацеленное, как следует из его преамбулы, на приведение некоторых постановлений Пленума Верховного Суда РФ в соответствие с действующим законодательством и правовыми позициями Конституционного Суда РФ, содержит в себе весьма интересный пункт, который будет, без сомнения, неоднозначно воспринят в теории уголовного права. Речь идет о подп. 1 п. 2 Постановления, в соответствии с которым из Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» исключается абзац первый п. 12 <2>. За этой лаконичной строчкой стоит проблема, по-разному именуемая в литературе, однако сводящаяся к вопросу о том, как следует квалифицировать действия субъекта, могущего подлежать уголовной ответственности и совершившего преступление совместно с «негодным» субъектом (невменяемым, не достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, и т.п.). Иными словами, следует ли вменять «годному» субъекту квалифицирующий признак совершения преступления группой лиц?
———————————
<1> При подготовке статьи использована СПС «КонсультантПлюс».
<2> Действия лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, следует квалифицировать по соответствующим пунктам статей 158, 161 и 162 УК РФ по признакам «группа лиц по предварительному сговору» или «организованная группа», если в совершении этого преступления совместно участвовали два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное.
Предыстория вопроса неоднозначна и противоречива.
Постановления Пленумов Верховных Судов СССР и РФ вплоть до 2000 г. придерживались однозначной позиции, согласно которой действия лиц, совершивших преступление в составе группы, надлежит квалифицировать с вменением соответствующего квалифицирующего признака независимо от того, что другие участники группы не были привлечены к уголовной ответственности <3>. Однако в течение 2000 г. все ранее действовавшие постановления, содержащие соответствующее разъяснение, были постепенно признаны утратившими силу (за исключением формально не отмененного Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. N 2, но, очевидно, непригодного к применению ввиду принятия Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. N 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации»). В новых постановлениях Верховный Суд РФ предпочел обойти молчанием этот спорный вопрос.
———————————
<3> См.: п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 25 марта 1964 г. N 2 «О судебной практике по делам об изнасиловании»; п. 19 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г. N 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое»; п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. N 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании».
Более того, было принято Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», в п. 9 которого содержалось следующее разъяснение: «Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК РФ) или невменяемости (статья 21 УК РФ), не создает соучастия. Вместе с тем при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности по указанным выше основаниям, лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу части 2 статьи 33 УК РФ несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения». Отметим, что в теории уголовного права это разъяснение практически единообразно было воспринято как кладущее конец прежней практике квалификации группового совершения преступления, хотя очевидно, что его текст, практически совпадающий с ч. 2 ст. 33 УК РФ, относится лишь к посредственному причинению.
Вслед за ним последовало Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», в абзаце первом п. 12 которого Верховный Суд РФ перешел на противоположную по сравнению с прежней точку зрения.
Испытывала колебания и текущая судебная практика. Кассационные и надзорные инстанции нижестоящих по отношению к Верховному Суду РФ судов принимали противоречивые решения. К примеру, в 2003 г., ссылаясь на п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. N 7, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Татарстан исключила из осуждения квалифицирующий признак совершения преступления «группой лиц по предварительному сговору», поскольку хищение было совершено лицом совместно с двумя малолетними, не подлежащими вследствие возраста уголовной ответственности <4>. В том же году, ссылаясь на п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29, аналогичную позицию занял президиум Московского областного суда <5>.
———————————
<4> См.: Обзор судебной практики Верховного суда Республики Татарстан по уголовным делам (1 квартал 2003 г.) // Правосудие в Татарстане. 2003. N 1 (14).
<5> Из Бюллетеня судебной практики Московского областного суда по гражданским и уголовным делам за 2003 год. Документ опубликован не был.
Верховный Суд РФ также выносил противоречивые решения. В Обзоре судебной практики за IV квартал 2000 г. были опубликованы два соединенных под одним пунктом Постановления Президиума Верховного Суда РФ под следующим заголовком: «Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости» <6>. Позднее, в 2004 г., Президиумом Верховного Суда РФ было вынесено Постановление по делу П., в котором в ответ на надзорное представление заместителя Генерального прокурора РФ (что само по себе показательно), в котором ставился вопрос о переквалификации действий П. с п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ, поскольку преступление П. совершил совместно с лицом, которое признано невменяемым, было указано, что «доводы… изложенные в надзорном представлении, о том, что согласно акту судебной психолого-психиатрической экспертизы Б. признан в отношении инкриминированного ему деяния невменяемым и освобожден от уголовной ответственности за совершенное им в состоянии невменяемости общественно опасное деяние и к нему применены принудительные меры медицинского характера, в связи с чем действия П. не могут быть квалифицированы как совершенные группой лиц и подлежат переквалификации на ч. 1 ст. 105 УК РФ, не основаны на законе» <7>. Однако в практике Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ встречались и противоположные решения. Так, в деле Н., совершившего убийство вместе с невменяемым, коллегия указала, исключая признак группового убийства, что «согласно ст. 19 УК РФ Н. должен нести уголовную ответственность только за свои действия, а не за действия Н-ко, признанного в установленном законом порядке невменяемым» <8>. В неопубликованном Определении от 3 февраля 2003 г. N 9-о02-7 коллегия указала, что «разбойное нападение было совершено Ш. с лицом, признанным в установленном законом порядке невменяемым в связи с психическим заболеванием, то есть с лицом, не являющимся субъектом преступления, поэтому подлежит исключению из приговора осуждение его по признаку совершения разбойного нападения по предварительному сговору группой лиц».
———————————
<6> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. N 8. С. 17.
<7> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. N 4. С. 18.
<8> Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 9. С. 28.
В теории уголовного права большинство специалистов отрицательно высказывались о сложившейся практике Верховного Суда РФ и приветствовали ее пересмотр. В частности, отмечалось, что такая практика квалификации не согласуется со смыслом общих положений УК РФ о соучастии, предполагающих совместное совершение преступления по меньшей мере двумя субъектами, способными нести уголовную ответственность; указывалось на разрушение субъективных признаков соучастия, поскольку, в частности, лица, являющиеся невменяемыми, не могут действовать виновно <9>. Противоположные точки зрения, указывавшие на повышенную общественную опасность преступлений, совершаемых группой лиц и связанных с вовлечением «негодных» субъектов в их совершение, что требует адекватной уголовно-правовой оценки действий «годного» субъекта, на необходимость учета интересов потерпевших и их усиленной уголовно-правовой охраны от таких посягательств, были единичны <10>.
———————————
<9> См., напр.: Курс уголовного права. Общая часть / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2002. Т. 1. Учение о преступлении. С. 392 — 393; Уголовное право: Учебник / Под общ. ред. А.Э. Жалинского: В 3 т. М., 2011. Т. 1. Общая часть. С. 497 — 498; Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. СПб., 2006. С. 569 — 570; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Под ред. А.И. Чучаева. М., 2009. С. 99 — 100; Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб., 2001. С. 55 — 66.
<10> См., напр.: Рарог А.И., Есаков Г.А. Понимание Верховным Судом РФ «группы лиц» соответствует принципу справедливости // Российская юстиция. 2002. N 1. С. 51 — 53; Галиакбаров Р. Как квалифицировать убийства и изнасилования, совершенные групповым способом // Российская юстиция. 2000. N 10. С. 40; Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. М., 2008. С. 100 — 104.
Столь неоднозначное решение вопроса в судебной практике и теоретической литературе последних десятилетий должно было бы привлечь внимание законодателя, однако в отсутствие такового проблему вынуждена решать судебная практика. К сожалению, и новое Постановление Пленума Верховного Суда РФ это демонстрирует: практика не готова к однозначному ответу. Во всяком случае, исключение абзаца из Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 свидетельствует лишь косвенно в пользу квалификации действий в анализируемой ситуации как групповых, поскольку ни в одном постановлении Пленума Верховного Суда РФ об этом прямо не говорится.
Ранее мы уже писали о том, что подобная практика представляется приемлемой. Господствующее мнение состоит в том, что соучастие характеризуется четырьмя признаками, и, как представляется, ни одному из них данная практика не противоречит. Так, первый объективный (количественный) признак соучастия предполагает, что в совершении преступления участвуют два и более лица; обычно к этой фразе добавляется, что лица должны быть достигшими возраста, с которого наступает уголовная ответственность (ч. ч. 1 — 2 ст. 20 УК РФ), и вменяемыми (ч. 1 ст. 21 УК РФ). Однако — и это принципиальный момент — напрямую данное дополнение из уголовного закона, говорящего в ст. 32 УК РФ о «лицах» (а лица могут быть и невменяемыми, и не достигшими требуемого возраста), не следует (в отличие, например, от ст. 26 УК Украины). Второй объективный (качественный) признак соучастия предполагает совместность действий соучастников, и он в анализируемой ситуации, безусловно, соблюдается. Первый субъективный признак соучастия предполагает умышленность соучастия, и эта умышленность, безусловно, присутствует на стороне «годного» субъекта: он осознает общественно опасный характер своих действий или своего бездействия; осознает факт и характера участия в преступлении совместно с другими лицами; осознает общественную опасность и характер совершаемого исполнителем преступления.
Волевой элемент умысла состоит в желании именно избранным способом принять участие в совместном совершении преступления <11>. То, что этой умышленности может не быть на стороне «негодного» субъекта, не влияет на квалификацию действий «годного», поскольку вина в соучастии остается индивидуальным понятием, а в силу ч. 1 ст. 34 УК РФ «ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления». Это своего рода «односторонняя субъективная связь», при которой «годный» субъект осознает факт совместного совершения преступления с другим лицом, т.е. «негодным» субъектом, а последнему этого осознавать необязательно (во всяком случае, допущение соучастия с односторонней связью также является дискуссионным вопросом).
———————————
<11> См.: Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003. С. 222.
Наконец, второй субъективный признак соучастия, в силу которого соучастие возможно только в умышленном преступлении, здесь также соблюден. Иными словами, квалификация действий виновного как групповых оправдывается тем, что он умышленно совершает умышленное преступление совместно с другим лицом; то, что последнее не подлежит уголовной ответственности, не влияет на ответственность первого.
Правила квалификации преступных действий в рассматриваемой ситуации можно сформулировать следующим образом.
Совершение умышленного преступления лицом, которое может быть привлечено к уголовной ответственности, совместно с одним или несколькими лицами, являющимися невменяемыми, не достигшими возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или не подлежащими привлечению к уголовной ответственности по иным основаниям (но не по причине отсутствия у них признаков специального субъекта, поскольку в таком случае действует ч. 4 ст. 34 УК РФ) при наличии в части статьи Особенной части УК РФ квалифицирующего признака совершения преступления «группой лиц» или «группой лиц по предварительному сговору» должно быть квалифицировано с вменением данного признака данному «годному» субъекту.
Для такой квалификации обязательно должно быть установлено, что все совместно участвующие в совершении преступления лица (в том числе и «годный» субъект) выполняли объективную сторону преступления: например, все вместе наносили удары потерпевшему при убийстве либо кто-то подавлял его сопротивление, а кто-то причинял ему смертельные повреждения; последовательно совершали насильственный половой акт с одной или несколькими потерпевшими при изнасиловании, либо же кто-то подавлял сопротивление, а кто-то совершал насильственный половой акт; кто-то стоял на страже, кто-то принимал похищенное, а кто-то непосредственно изымал имущество при краже. Если годный субъект не являлся исполнителем преступления (т.е. когда вся объективная сторона преступления была выполнена лицами, не подлежащими уголовной ответственности), то его действия образуют посредственное причинение (ч. 2 ст. 33 УК РФ).
Для предлагаемой квалификации не требуется доказывать факт осознания либо допущения как неисключенного «годным» субъектом исключающей уголовной ответственности обстоятельства на стороне другого лица. Однако годный субъект, достигший возраста 18 лет и принявший совместно с несовершеннолетним, не достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, участие в совершении преступления, несет также уголовную ответственность по соответствующей части ст. 150 УК РФ, если доказано, что факт несовершеннолетия другого лица ему достоверно известен, и доказано, что инициатива в совершении преступления исходила от него, т.е. что с его стороны имели место активные действия, связанные с психическим или физическим воздействием на несовершеннолетнего. Сам по себе факт совместного участия взрослых с несовершеннолетними в совершении преступления не образует состава преступления, предусмотренного ст. 150 УК РФ.
При совместном совершении преступления с невменяемым в случае, если психическое расстройство последнего носит тяжелый характер, что осознается годным субъектом, наличествует обстоятельство, отягчающее наказание, предусмотренное п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
Если при совершении преступления помимо группы из двух или более исполнителей (состоящей из «годного» субъекта и одного или нескольких лиц, не подлежащих уголовной ответственности) действует также подстрекатель (организатор, пособник), являющийся, в свою очередь, «годным» субъектом, то его ответственность наступает по общим правилам о соучастии, а действия квалифицируются по соответствующей части статьи Особенной части УК РФ (с учетом квалифицирующего обстоятельства совершения преступления «группой лиц» либо «группой лиц по предварительному сговору») со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК РФ. Не исключается и ответственность подстрекателя (организатора, пособника), достигшего возраста 18 лет, по ст. 150 УК РФ по правилам, изложенным выше.
В рассматриваемом отношении также будет показателен опыт некоторых сопредельных государств.
Так, ст. ст. 16 — 17 УК Республики Беларусь сформулированы аналогично соответствующим положениям УК РФ. В п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 16 декабря 1994 г. N 9 «О судебной практике по делам об изнасиловании» указывается (применительно к ранее действовавшему УК республики), что «действия участников группового изнасилования подлежат квалификации по ч. 3 ст. 115 УК независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости либо в силу требований ст. 10 УК или по другим предусмотренным законом основаниям». В п. 24 Постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 21 декабря 2001 г. N 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» говорится: «Как хищение группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой следует квалифицировать действия участников хищения независимо от того, что другие участники преступления освобождены от уголовной ответственности по законным основаниям».
Напротив, в УК Украины в определении соучастия в ст. 26 подчеркивается, что «соучастием в преступлении является умышленное совместное участие нескольких субъектов преступления в совершении умышленного преступления». Соответственно, в п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Украины от 30 мая 2008 г. «О судебной практике по делам о преступлениях против половой свободы и половой неприкосновенности личности» указывается: «Согласно статье 26 УК соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие нескольких субъектов преступления в совершении умышленного преступления. Поэтому в случае, если из группы лиц, которые совершили изнасилование или насильственное удовлетворение половой страсти неестественным способом, лишь один человек является субъектом преступления, а остальные лица вследствие невменяемости или в связи с недостижением возраста, с которого может наступать уголовная ответственность, или вследствие других оснований не могут быть субъектами преступления, действия виновного лица, которое при таких обстоятельствах привлекается к уголовной ответственности, не могут рассматриваться как совершенные группой лиц».
В завершение, как и в 2002 г., отметим, что предложенное выше решение вопроса не представляется безусловно верным. Прояснение мнения законодателя на этот счет было бы крайне желательно.
Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Уголовное право, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.
1. Соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник.
2. Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом.
3. Организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими.
4. Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.
5. Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы.
Комментарий к Ст. 33 УК РФ
1. Часть 1 комментируемой статьи содержит исчерпывающий перечень видов соучастников преступления — исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник. Критерием деления соучастников на виды является роль каждого в совместно совершаемом преступлении и достижении общих для каждого из них преступных последствий.
2. В УК дан развернутый перечень деяний, которые характеризуют объективные признаки исполнителя. Исполнителем признается лицо: а) непосредственно совершившее преступление либо б) непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также в) совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК (ч. 2 комментируемой статьи).
При непосредственном совершении преступления исполнитель один полностью выполняет объективную сторону состава преступления .
———————————
БВС РФ. 2002. N 1. С. 21.
Непосредственное участие в совершении преступления совместно с другими лицами означает, что исполнитель выполняет объективную сторону состава преступления совместно с другим(-и) лицом(-ами) (соисполнителями). В силу особенностей конструкции некоторых составов преступлений один исполнитель может совершить одну часть объективной стороны состава преступления, а другой — другую (один — подавлял сопротивление потерпевшего, другой — причинял ему смертельные повреждения). Они также будут отвечать как соисполнители (п. 10 Постановления Пленума ВС РФ от 27.01.1999 N 1 ).
———————————
См. также: БВС РФ. 2000. N 7. С. 13; 2002. N 11. С. 14; 2007. N 10. С. 10; 2008. N 9. С. 23 — 24.
Например, осужденная Ф. обоснованно была признана соисполнителем в изнасиловании группой лиц. Она активно содействовала Х., совершившему насильственный половой акт с С.: раздела С., затем удерживала ее, закрывала ей рот, чтобы С. не могла позвать на помощь .
———————————
БВС РФ. 2008. N 5. С. 11.
Непростая конструкция состава преступления — кражи, грабежа, разбоя с незаконным проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, когда один из способов хищения (тайное, открытое, сопряженное с насилием хищение чужого имущества) совершается с помощью другого способа (незаконного проникновения в хранилище), порождает затруднения в квалификации, если преступление совершается группой лиц.
При совершении преступления посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности, исполнителем является лицо, выполнившее объективную сторону преступления «чужими руками». Это так называемое посредственное исполнительство (посредственное причинение). Внешне такая деятельность напоминает соучастие, но в силу отсутствия возможности умышленно соучаствовать в деянии таковым не является.
В ч. 2 комментируемой статьи названы два варианта посредственного причинения (исполнения) — к совершению преступления привлекаются лица, не достигшие возраста уголовной ответственности, либо невменяемые. Совершение преступления с участием таких лиц не создает соучастия. Исполнителем является лицо, вовлекшее названных лиц в совершение преступления. В случае совершения преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности, лицо, вовлекшее его в совершение преступления, в силу ч. 2 ст. 33 УК несет уголовную ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения (п. 42 Постановления Пленума ВС РФ от 01.02.2011 N 1). К иным вариантам посредственного причинения относятся, например, случаи, когда лицо умышленно использует неосторожное поведение других лиц. Последние либо не привлекаются к ответственности (если в содеянном нет состава преступления), либо отвечают за неосторожное преступление. Исполнителем является лицо, умышленно использовавшее неосторожное поведение других лиц.
Субъективные признаки исполнителя характеризуются умышленной формой вины. Исполнитель осознает общественную опасность своих действий, а также действий другого (-их) соучастника (-ов), осознает, что действует не один, предвидит возможность или неизбежность наступления общих для всех соучастников преступных последствий и желает (прямой умысел) либо сознательно допускает (косвенный умысел) наступление таких последствий.
3. Организатором является лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими (ч. 3 комментируемой статьи). Организатор — наиболее опасная фигура среди соучастников. Закон называет четыре варианта объективных признаков поведения организатора. Все варианты его поведения предполагают, что организатор должен быть «душой» группы преступников, координатором их действий и что такая фигура присуща наиболее опасным формам соучастия.
Организация совершения преступления, равно как и создание организованной группы или преступного сообщества (преступной организации), — это обучение соучастников преступным навыкам, разработка плана совершения преступления или преступной деятельности, распределение между ними ролей и т.п., с той лишь разницей, что второй вариант деятельности организатора обладает повышенной общественной опасностью.
Руководство исполнением преступления (корректирует действия соучастников, по-новому распределяет роли) осуществляется организатором во время совершения преступления (на стадии приготовления, покушения, оконченного преступления), причем он сам нередко выполняет объективную сторону состава преступления, являясь его исполнителем.
Создание либо руководство организованной группой или преступным сообществом характеризуется значительно более широким полем деятельности, а поэтому обладает повышенной опасностью. Вследствие этого ответственность за оба варианта такой организаторской деятельности получила специальную регламентацию в законе (см. коммент. к ст. 35).
Субъективные признаки организатора характеризуются прямым умыслом. Он осознает общественную опасность своей организующей роли и действий лиц, которых он организует, предвидит возможность или неизбежность наступления общих для всех соучастников преступных последствий и желает их наступления. Субъективная направленность действий организатора, его желание совершения определенных действий и наступления определенного результата в значительной мере формируют поведение остальных соучастников, причем их ответственность (и организатора в том числе) наступает за то преступление, на совершение которого он организовал исполнителей.
В связи с повышенной общественной опасностью организаторская деятельность включена в объективную сторону ряда конкретных преступлений. В этих случаях организатор отвечает за оконченное преступление в качестве исполнителя (например, ст. ст. 209, 210, 212, 232, 239, 241, 322 УК).
———————————
БВС РФ. 2001. N 12. С. 12.
Действия лица, которое наряду с ролью организатора выполняло функции подстрекателя и пособника, следует квалифицировать по ч. 3 комментируемой статьи и соответствующей статье УК без ссылки на ч. ч. 4 и 5 комментируемой статьи .
———————————
БВС РФ. 2001. N 12. С. 12.
4. Подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговоров, подкупа, угрозы или другим способом (ч. 4 комментируемой статьи). Объективные признаки подстрекателя характеризуются действиями, направленными на склонение к совершению преступления. Подстрекатель возбуждает у исполнителя, а равно и у пособника решимость совершить преступление, является его инициатором. Поведение подстрекателя целенаправленно. Его старания направлены на склонение лица совершить определенное, а не вообще преступление. Поэтому подстрекательство всегда конкретно.
Например, директор школы М. обоснованно была признана подстрекателем к заранее не обещанному укрывательству убийства, совершенного лицом, признанным невменяемым и освобожденным от уголовной ответственности. Опасаясь, что в связи с совершенным в помещении школы убийством школу могут закрыть, она склонила работников школы скрыть этот факт и уничтожить улики. В результате таких действий при осмотре помещений школы органы следствия не обнаружили никаких доказательств совершенного преступления .
———————————
БВС РФ. 2002. N 7. С. 11. См. также: БВС РФ. 2008. N 10. С. 13.
Между действиями подстрекателя и общими для всех соучастников преступными последствиями должна быть причинная связь.
Способы подстрекательства — уговоры, подкуп, угрозы. В числе других способов можно назвать обещание благ, подзадоривание, обман, просьбу.
Подстрекательство представляет собой активное поведение. Однако подстрекатель обычно не выполняет объективной стороны состава преступления. Если он начинает выполнять объективную сторону состава преступления, он становится исполнителем; если оказывает содействие в совершении преступления лицу, у которого он вызвал решимость совершить преступление, в его поведении есть признаки подстрекательства и пособничества.
По своим объективным признакам подстрекатель ближе всего к организатору. Чтобы отграничить подстрекателя от организатора, следует помнить, что именно подстрекатель обычно склоняет исполнителя совершить преступление. Организатор же «работает» с лицами, решившимися совершить преступление, и направляет, корректирует их дальнейшее поведение .
———————————
БВС РФ. 2009. N 11. С. 18.
Подстрекательство совершается с прямым умыслом. Подстрекатель осознает, что его поведение направлено на возбуждение у лица решимости совершить конкретное преступление, предвидит возможность или неизбежность наступления общественно опасного преступного последствия от совместных преступных действий и желает его наступления (в материальных составах) либо желает осуществления того конкретного преступления, к которому склоняет исполнителя (в формальных составах).
Мотивы поведения подстрекателя для привлечения его к ответственности значения не имеют. Поэтому он отвечает и при провокации преступления, т.е. когда подстрекает лицо не с целью совершения им преступления, а для привлечения этого лица к ответственности.
Подстрекательство в силу его повышенной общественной опасности законодатель иногда выделяет в отдельный состав как оконченное преступление (например, ст. ст. 150, 151, 205.1, 230, 240, 282.1, 282.2 УК). Так, под склонением к потреблению наркотических средств или психотропных веществ как разновидностью подстрекательства имеются в виду любые умышленные действия, направленные на возбуждение у другого лица желания к их потреблению (уговоры, предложения, дача совета), а также обман, психическое или физическое насилие, ограничение свободы и другие действия с целью принуждения к приему наркотических средств или психотропных веществ лица, на которое оказывается воздействие. Если подстрекатель при склонении еще и сбывал наркотики или оказывал помощь в их хищении либо вымогательстве, приобретении, хранении, изготовлении, переработке, перевозке или пересылке, его действия образуют совокупность преступлений, предусмотренных ст. 228.1 или ст. 229 и ст. 230 УК.
5. Пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы (ч. 5 комментируемой статьи). Таким образом, пособничество выражается в содействии совершению преступления или его сокрытию. Перечень объективных признаков пособничества в УК исчерпывающий. Разнообразное поведение пособника лежит за пределами объективной стороны преступления, в котором он соучаствует.
Принципиальные суждения о понимании сущности пособничества высказал Пленум ВС РФ в Постановлении от 27.12.2002 N 29. В п. 10 Постановления сказано, что «действия лица, непосредственно не участвовавшего в хищении чужого имущества, но содействовавшего совершению этого преступления советами, указаниями либо заранее обещавшего скрыть следы преступления, устранить препятствия, не связанные с оказанием помощи непосредственным исполнителям преступления, сбыть похищенное и т.п.» являются пособничеством и подлежат квалификации со ссылкой на ч. 5 комментируемой статьи.
Названные в законе способы пособничества обычно предшествуют совершению преступления, однако пособник может осуществлять их и во время совершения преступления, а также после его окончания в соответствии с заранее данным обещанием.
Пособничество бывает физическим (материальным) и интеллектуальным.
Физическое пособничество по закону состоит в предоставлении средств или орудий совершения преступления либо в устранении препятствий. Если хищение имущества совершается с использованием автомашины для перевозки похищенного, лицо, перевозящее похищенное, является не исполнителем, а пособником . Чаще всего пособник действует активно. Однако иногда физическое пособничество выражается в бездействии. Это возможно, когда на лицо возлагается специальная правовая обязанность воспрепятствовать совершению преступления. Она должна быть обусловлена законом, подзаконным актом, профессиональными обязанностями, служебной необходимостью (например, охрана вверенного объекта).
———————————
БВС РФ. 2000. N 7. С. 14.
Интеллектуальное пособничество по закону состоит в даче советов, указаний, предоставлении информации, заранее данном обещании скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно в заранее данном обещании приобрести или сбыть такие предметы.
Советы пособника по своей сути всегда отличаются от советов подстрекателя. Если советы подстрекателя направлены на возбуждение у лица решимости совершить преступление, то советы пособника обращены к лицу, которое уже решило совершить преступление, и имеют целью помочь ему лучше (легче, удачнее) совершить преступление и тем самым укрепить его решимость совершить преступление. При пособничестве, выразившемся в заранее данном обещании что-то скрыть, приобрести или сбыть, важен сам факт обещания, а не реальность его выполнения. Выполнение обещания на квалификацию не влияет, но может быть учтено при назначении наказания.
Все названные в законе действия (бездействие) пособника должны находиться в причинной связи с совершенным преступлением. Если советы, указания, орудия оказались невостребованными, нет и пособничества, так как между ними и совершенным преступлением нет причинной связи. В таких случаях лицо подлежит ответственности, если в его поведении усматривается самостоятельный состав преступления (хранит оружие).
Пособник должен осознавать, какое совершается преступление, в котором он исполняет роль соучастника. Он осознает, что своим поведением способствует совершению исполнителем преступления либо устранению препятствий, предвидит возможность или неизбежность наступления в результате совместных действий определенного общественно опасного последствия и желает либо сознательно допускает его наступление, т.е. действует с прямым или косвенным умыслом .
———————————
БВС РФ. 2003. N 7. С. 13; 2008. N 9. С. 29.
Уточнить понятие посредственного исполнителя
Российское уголовное законодательство знает три вида исполнительства: непосредственное исполнительство, соисполнительство, посредственное исполнительство (исполнение посредством).
При этом под исполнением посредством понимается деятельность субъекта преступления, умышленно использующего для выполнения объективной стороны состава преступления другое физическое лицо, не обладающее общими или специальными признаками субъекта.
Однако понятие «исполнитель преступления» законодатель отнес только к видам соучастников и соучастию (ч.2 ст.33 УК РФ), поэтому когда в совершении преступления участвует лишь одно лицо, являющееся его субъектом, то вряд ли его можно именовать исполнителем. И в этой связи непонятно, почему посредственное исполнительство, предусмотренное в ч.2 ст.33 УК, законодателем отнесено к соучастию. Ведь «другие лица, не подлежащие уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом», не являются субъектами преступления, а потому не могут быть соучастниками лица, которое их использовало.
Полагаю, что именовать исполнителем совершителя посредством использования лица, не являющегося субъектом преступления, при отсутствии соучастия вряд ли правомерно. Совершитель посредством может быть признан исполнителем только в случаях, когда он совершает преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК, в соучастии с организатором, подстрекателем или пособником.
Анализ действующего уголовного законодательства позволяет, на мой взгляд, установить лишь одну форму посредственного исполнительства, когда и посредственный исполнитель, и используемое лицо являются соучастниками — посредственное исполнительство субъекта, обладающего специальными признаками при использовании лица, на стороне которого они отсутствуют. Это умышленное совместное участие двух лиц в совершении умышленного преступления (соучастие), но лицо, непосредственно совершившее преступление, не может быть признано исполнителем как не обладающее специальными признаками и несет уголовную ответственность в качестве организатора, подстрекателя либо пособника, а субъект, обладающий специальными признаками, несет ответственность как исполнитель, совершивший преступление посредством (посредственный исполнитель).
Именно случаи использования лиц, не обладающих признаками специального субъекта, следует расценивать в качестве единственной формы посредственного исполнительства. При этом посредственный исполнитель и используемое им лицо должны являться соучастниками преступления. Именно поэтому представляются неприемлемыми иные (не в соответствии с ч.4 ст.34 УК) варианты квалификации действий лица, не обладающего признаками специального субъекта преступления, достаточно распространенные в литературе.
В связи с рассматриваемым вопросом хочу обратить внимание на п.12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», в котором указывается: «Должностное лицо либо лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, предложившее подчиненному ему по службе работнику для достижения желаемого действия (бездействия) в интересах своей организации дать взятку должностному лицу, несет ответственность по соответствующей части ст.291 УК как исполнитель преступления, а работник, выполнивший его поручение, — как соучастник дачи взятки.
Должностное лицо либо лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации, предложившее подчиненному ему по службе работнику для достижения желаемого действия (бездействия) в интересах своей организации передать лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, деньги, ценные бумаги, иное имущество, несет ответственность по части первой или второй статьи 204 УК РФ как исполнитель преступления, а работник, выполнивший его поручение, — как соучастник коммерческого подкупа».
Считаю, что предлагаемая квалификация в приведенных примерах вряд ли может быть признана правильной. Фактически должностное лицо предлагается считать исполнителем посредством использования подчиненного ему по службе работника. Однако субъекты преступлений, предусмотренных ст.ст.291 и 204 УК, не должны обладать специальными признаками. По моему мнению, должностное лицо должно нести ответственность как организатор преступления, а работник, выполнивший его поручение, как исполнитель.
С учетом изложенного предлагаю формулировку ч.2 ст.33 УК в следующей редакции: «Исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, обладающее специальными признаками субъекта преступления и совершившее преступление посредством использования лица, на стороне которого указанные специальные признаки субъекта преступления отсутствуют. Лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом, признается исполнителем, если наряду с ним в совершении преступления принимают участие организатор, подстрекатель либо пособник».
А. Арутюнов,
адвокат Московской городской коллегии адвокатов,
кандидат юридических наук
«Российская юстиция», N 3, март 2002 г.
Некоторые проблемы посредственного причинения вреда в уголовном праве России Чинахова О. Н.
Чинахова Оксана Николаевна / СЫпаккоуа Окзапа Мко1аета — магистрант, юридический факультет, Алтайская академия экономики и права, г. Барнаул
Аннотация: статья посвящена раскрытию некоторых проблем, касающихся посредственного причинения вреда в уголовном праве, в том числе использования невиновно действующего лица, а также посредством привлечения специальным субъектом к совершению преступного деяния неспециального субъекта в преступлениях со специальным составом. На основе анализа действующего уголовного законодательства и имеющихся в науке позиций предлагается устранение некоторых пробелов, связанных с институтом посредственного причинения вреда. Ключевые слова: посредственное причинение вреда, ответственность за посредственное причинение вреда, исполнитель, специальный субъект преступления.
Вопросы посредственного причинения вреда в уголовном праве рассматривались еще теоретиками древнего мира. Так, римский юрист Ульпиан в тридцать восьмом томе «Комментариев к эдикту» писал: «Своими ли руками кто-то (это сделает) или же рабу велит подсечь, ободрать срубить деревья, он отвечает по этому иску» .
На сегодняшний день, вопрос посредственного причинения вреда выступает предметом научного исследования в юридической литературе и имеет большую практическую значимость, так как выступает обоснованием ответственности преступника, использующего для совершения запрещенного деяния лицо, не подлежащее уголовной ответственности. Однако, в имеющихся публикациях имеются значительные расхождения мнений в отношении места и наименования института посредственного причинения вреда, характеризующих его объективных и субъективных признаков.
В современном уголовном праве под посредственным причинением понимается использование для совершения преступления тех, кто по закону вообще субъектом преступления быть не может , поскольку не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность за данное преступление , либо в силу пороков сознания или воли является невменяемым , а также в силу других обстоятельств, предусмотренных УК РФ (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Примером такого общественно опасного деяния является установленная пп. VII п. «е» ч.2 ст. 8 Римского статута международная уголовная ответственность за «набор или вербовку детей в возрасте до пятнадцати лет в состав вооруженных сил или групп или использование их для активного участия в боевых действиях», а ст. 26 данного документа подчеркивает, что «суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления» .
Действующий УК РФ, а именно ч. 2 ст.33 УК РФ устанавливает три варианта посредственного причинения, когда лицо, не выполняя объективной стороны состава преступления, между тем, признается исполнителем:
1) при использовании лиц, не подлежащих уголовной ответственности согласно возрасту;
2) по причине невменяемости;
3) при иных обстоятельствах, определенных УК РФ.
Таким образом, в соответствии с нормами УК РФ посредственное причинение имеет место исключительно в случае прямого указания об этом в уголовном законе. В качестве примера приведем норму ст. 42 УК РФ, устанавливающую ответственность лица, за отдачу незаконного приказа — исходя из того, что заведомость незаконности приказа является обязательным критерием для ответственности исполнителя, то ее
отсутствие превращает лицо в средство (орудие) исполнения воли субъекта, отдающего незаконный приказ.
В современной российской теории уголовного права и судебной практике превалирующей является позиция, в соответствии с которой ответственность за посредственное причинение наступает также в случае использования невиновно действующего лица. Подтвердим данное положение примером из практики: «Так, А. приговором суда был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 3 ст. 158 УК РФ, за совершение кражи шести колесных пар от тепловоза принадлежащих, Эксплуатационному локомотивному депо. Для совершения данного преступления приискал И., П., и Д., которых ввел в заблуждение относительно правомерности своих действий, пояснив, что вышеуказанные колесные пары вывозятся им правомерно. Данные лица, не осознавая, что А. использует их для совершения кражи, полагая, что действуют правомерно, сняли с тележек колесные пары и увезли с места преступления. Общая стоимость похищенных колесных пар составила 472370 рублей 60 копеек, что признается крупным размером .
Проблему же составляет тот факт, что УК РФ не закрепляет указанного положения. В связи с изложенным считаем целесообразным ч. 2 ст. 33 УК РФ после слов «в силу возраста, невменяемости» дополнить следующим словосочетанием: «невиновно действующих…», что позволит устранить имеющийся законодательный пробел.
Также не является разрешенной в российской науке и практике уголовного права проблема посредственного причинения вреда специальным объектам.
Посягательство на специальные объекты может осуществляться специальными субъектами посредством привлечения лиц, способных нести уголовную ответственность. Такого рода проявление посредственного причинения вреда может иметь место в таких ситуациях, когда, как указывает С.С. Аветисян, «состав данного преступления требует в качестве исполнителя специального субъекта, признаками которого не обладает лицо, исполняющее его объективную сторону, и которые присущи лицу, склонившему к совершению преступных деяний либо способствовавшего их совершению» .
Проблему составляет то, что при наличии любого вида посредственного исполнения действительный исполнитель не выполняет деяния, описанного в диспозиции статьи Особенной части УК РФ. В связи с изложенным, С.Ф. Милюков, в частности, пишет, что российский законодатель необоснованно признает посредственного причинителя исполнителем, так как последний в соответствии с законом отнесен к соучастникам преступления. В связи с этим цитируемый автор предлагает внести в УК РФ положение о том, что «не признается соучастием посредственное причинение вреда, то есть умышленное использование для совершения преступления других лиц, действовавших по неосторожности или вообще не подлежащих уголовной ответственности в силу оснований, предусмотренных уголовным законом» .
Однако, анализируемая форма проявления посредственного причинения вреда специальным объектам при этом остается законодательно неурегулированной. Так, посредственное причинение не только по внешним, но по внутренним (субъективным) признакам может совпадать с соучастием, в частности, в случае посягательства на специальные объекты, то есть посредством привлечения специальным субъектом к совершению преступного деяния неспециального субъекта.
Так, например, В. Г. Павлов указывает, что в воинских преступлениях в тех случаях, когда исполнителем выступает гражданское лицо, а военнослужащий исполняет роль организатора, подстрекателя, пособника, нецелесообразно говорить о воинском преступлении со специальным субъектом. В этой ситуации, по мнению данного ученого, гражданские лица, выступающие исполнителями, должны нести уголовную ответственность не за воинское преступление, а за преступление против личности. Военнослужащий же, склонивший гражданских лиц к совершению преступления, должен отвечать за подстрекательство к нему (с отсылкой к ст. 34 УК РФ) .
Считаем, что эта позиция не вполне обоснованна, так как не соответствует положениям УК РФ. Так, посягательство на специальные объекты посредством нарушения специально установленного порядка возможно только со стороны участников этих специальных отношений, то есть — специальных субъектов. Согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ не могут являться исполнителями либо соисполнителями преступлений со специальным составом неспециальные субъекты. Посредственный причинитель полностью осознает, что по подстрекательству специального субъекта причиняет преступный вред специальным объектам и желает его наступление. Исходя из изложенного, считаем, что квалификация такого рода действий не по специальной, а по аналогичной норме УК РФ будет нарушением принципов законности и справедливости.
Непосредственным элементом причинения вреда выступает лицо, являющееся субъектом не специального, а общего состава преступления. Указанное лицо в преступлениях с общим составом не может быть использовано в качестве средства (орудия) преступления, поскольку само выступает полноправным субъектом отношений, в системе которых совершается это преступное деяние. Важно понимать, что в подобного рода ситуациях, как показывает практика, наступление вреда опосредуется волей самого исполнителя, но не подстрекателя или организатора преступного общественно опасного деяния.
Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что в отношении посредственного причинения вреда исполнителем преступления должно признаваться то лицо, которое совершило преступное деяние посредством использования других лиц, не только не подлежащих в соответствии с нормами УК РФ ответственности, но и подлежащих уголовной ответственности, однако, за те умышленные преступления, исполнителем которого может быть специальный субъект. Считаем целесообразным данное положение закрепить законодательно в ч. 2 ст. 33 УК PФ.
Таким образом, институт посредственного причинения вреда в уголовном праве России не является совершенным. Внесение предложенных дополнений в УК РФ позволит решить отдельные проблемы правоприменения.
Литература
3. Дигесты Юстиниана / Перевод с латинского; Отв.ред. Л. Л. Кофанов. Т. VII. Полутом 1. М.: Статут, 2005. С. 564.
4. Милюков С. Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. Санкт-Петербуг, 2000. С. 79 — 81.
5. Павлов В. Г. Субъект преступления. Санкт-Петербург: Нева, 2001. С. 312.
6. Прозументов Л. М. Групповое преступление: вопросы теории и практики. Томск: Изд-во Том. Ун-та, 2010. С. 164.
7. Уголовное дело. Дело №1-2/2016 // Новосокольнический районный суд Псковской области — СУДЕБНЫЕ АКТЫ. Электронный ресурс.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Н.И. САЛЬНИКОВА,
адвокат городского филиала Иркутской областной коллегии адвокатов
В ч. 2 ст. 33 Уголовного кодекса РФ исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление, а также иные субъекты, ранее в законодательстве не упоминавшиеся: лицо, непосредственно участвовавшее в совершении преступления совместно с соисполнителями, и лицо, использовавшее для выполнения деяния лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости, иных обстоятельств, предусмотренных УК РФ.
Изменение нормативной дефиниции исполнителя посредством закрепления нескольких возможных форм выражения его преступного поведения в теории уголовного права подверглось критике.
В частности, высказывалась точка зрения о необоснованности выделения законодателем третьего вида исполнительства — посредственного (опосредованного; посредственного причинения), под которым в доктрине и судебной практике подразумевается обычно форма индивидуального (единоличного) совершения преступления (единоличное исполнение), связываемая со своеобразным осуществлением действий, составляющих объективную сторону преступления.
Исходный довод в мотивировке данной позиции состоит в том, что не подлежащее ответственности лицо, используемое для выполнения объективной стороны преступного деяния, непосредственного причинения вреда, выступая в качестве средства (орудия) достижения общественно опасного результата, не является субъектом преступления (либо невиновно в содеянном в силу наличия одного из установленных УК РФ обстоятельств), в отличие от участника посягательства, склонившего либо заставившего «несубъекта» (невиновного) осуществить преступный замысел и подлежащего причислению не к соучастникам,
а к лицу, действовавшему единолично, так как в подобной ситуации отсутствует обязательное для соучастия умышленное объединение двух или более лиц, обладающих как минимум всеми общими свойствами субъекта преступления. Если же речь идет о посягательстве, совершенном одним виновным субъектом, описание его противоправных действий в ст. 33 УК РФ, регламентирующей наряду с другими нормами главы 7 ответственность за соучастие, ошибочно.
С приведенной точкой зрения мы согласны лишь в части признания необоснованным включения в легальную трактовку исполнителя признаков посредственного причинения. Однако небесспорно мнение некоторых ученых о том, в чем именно заключается необоснованность выделения такого поведения в данной дефиниции, поскольку, на наш взгляд, не находит подтверждения в уголовном законе толкование ч. 2 ст. 33 УК РФ, предполагающее, что под посредственным исполнением в этой норме имеется в виду единоличное выполнение преступления.
К выяснению смысла предписания, выраженного в части анализируемой статьи, предлагаем подойти с иных позиций, для чего прежде всего требуется учесть специфику отражения в УК РФ понятия «исполнитель». В технико-юридическом плане обращает на себя внимание расположение термина и разъяснения его значения в тексте УК РФ — в главе, регулирующей вопросы ответственности за соучастие в преступлении; прямое указание в ч. 1 ст. 33 о признании организатора, подстрекателя и пособника соучастниками «наряду с исполнителем» при одновременном отсутствии в Общей части УК РФ, вне главы 7, какого-либо упоминания об исполнителе как о субъекте, действующем единолично.
Изложенное свидетельствует о правомерности употребления понятия «исполнитель» только для обозначения участника совместного умышленного совершения преступления, и, следовательно, объемом понятия не охватывается индивидуальное преступное посягательство. Что примечательно, таких же воззрений на взаимосвязь термина с институтом соучастия придерживаются те сторонники исследуемой точки зрения, по мнению которых понятие «исполнитель преступления» относится только к соучастию. Одновременно ограничительное толкование исполнительства позволяет некоторым исследователям сделать вывод о возникшем противоречии между чертами посредственного исполнения (причинения) — единоличного совершения преступления и решением законодателя включить его признаки в определение, раскрывающее отличительные особенности исполнителя — соучастника по юридической природе.
Если уголовно-правовая характеристика исполнителя не распространяется на лицо, действующее без привлечения усилий других лиц, способных нести ответственность за вред, причиненный охраняемым УК РФ объектам, то логично было бы предположить, что и ответственности такого лица ст. 33 УК РФ не затрагивает, а речь в этом предписании идет о вариантах преступного поведения соучастника-исполнителя. Иными словами, и первые два вида исполнителей, и так называемого посредственного исполнителя (а точнее, исполнителя — посредственного причинителя) следовало бы относить к соучастникам и раскрывать смысл новеллы с учетом данного суждения. То есть третий вид исполнителя в УК РФ — это лицо, совершающее посягательство в соучастии и, кроме того, выполняющее объективную сторону предусмотренного Особенной частью УК РФ деяния (свою роль в совместном достижении преступного результата) не лично (собственноручно), а используя лицо (лиц), указанное в ч. 2 ст. 33.
Поскольку содержание посредственного исполнительства вытекает, как мы полагаем, из уголовного закона, то мы не поддерживаем предложение дополнить ч. 2 ст. 33 УК РФ специальной оговоркой, закрепляющей, что лицо, совершившее преступное деяние посредством не подлежащих уголовной ответственности лиц, признается исполнителем, если наряду с ним в совершении преступления принимает участие организатор, подстрекатель либо пособник. К тому же подобная корректировка ограничивается указанием на три названных вида соучастников и не включает, таким образом, случаи соисполнительства, хотя вряд ли правомерно исключать посредственное причинение (если склоняться к необходимости специально отражать такое явление в УК РФ) при участии в преступлении, например, только двух исполнителей (со стороны обоих или одного из соучастников).
Итак, существующее в науке изложение посредственного причинения как формы единоличного совершения преступления, послужившее, видимо, основной причиной для признания неоправданным введения описания посредственного исполнения преступного деяния в ст. 33 УК РФ, не совпадает с законодательной схемой, которая нам представляется верной с позиций точности отражения сущности этого поведения.
Отождествление же посредственного исполнительства (если придерживаться установленных уголовным законом пределов оперирования таким понятием, правильнее употреблять термины, не содержащие слова «исполнитель») с особой, самостоятельной формой опасного поведения, своеобразной формой преступной деятельности, придание ему статуса формы индивидуально совершаемого преступления ведет к не имеющему убедительных оснований отрицанию возможности осуществления объективной стороны преступления соучастником путем использования не подлежащих уголовной ответственности лиц, поскольку очевидно, что соучастник-исполнитель не может одновременно являться единолично действующим субъектом, а посредственное причинение, согласно представленному специалистами мнению, считается формой именно этого преступного поведения.
Также вызывают возражения постановка вопроса о разграничении посредственного причинения вреда и соучастия, а равно опасения отдельных правоведов о возможном смешении этих форм преступной деятельности. Полагаем, что если все же выделять посредственное причинение вреда в рассматриваемом значении, то правильнее говорить об их взаимосвязи, так как прибегнуть к выполнению действий, образующих объективную сторону преступления, с использованием физических лиц, не подлежащих ответственности, может как индивидуально совершающее посягательство лицо, так и соучастник-исполнитель, которого УК РФ позволяет именовать посредственным исполнителем. Противопоставление соучастия и посредственного причинения неудачно и с точки зрения правил классификации понятий: первое несравнимо со вторым. Соучастие выделяется в противоположность индивидуальной форме совершения преступления; критерий размежевания здесь — степень общественной опасности деяния, обусловленная числом участников и наличием объединенности и направленности их усилий на единый социально вредный результат. Посредственное причинение (виновничество) — это скорее разновидность осуществления действий, содержащих признаки состава определенного вида преступления. Оно принадлежит к иной классификации, показывающей его отличие от непосредственного совершения посягательства, где основанием градации выступает характер выполнения объективной стороны деяния, описанного в диспозиции соответствующей статьи Особенной части УК РФ («своими руками» либо с использованием в качестве средств, орудий не подлежащих уголовной ответственности лиц).
Говоря о посредственном исполнении и посредственном причинении, обобщая ранее сделанные замечания, считаем возможным руководствоваться следующими положениями.
Согласимся прежде всего с подходом к пониманию такого поведения, в рамках которого использованию лиц, чьи действия уголовно нерелевантны, не придается значения специфической формы преступной деятельности (по крайней мере, это особо не подчеркивается).
О специфичности именно в уголовно-правовом смысле речь может идти, на наш взгляд, в том случае, если общественно опасное поведение (действие или бездействие) одного либо нескольких лиц не подпадает под уже установленные в УК РФ общие нормы, регламентирующие основание и пределы ответственности, т. е. или оно (такое поведение) вовсе не предусмотрено уголовным законом как преступное и наказуемое (и следовательно, невозможно привлечение к ответственности за причиненный вред), или же имеющегося правового материала недостаточно для точной его оценки, отражающей степень опасности, и назначения справедливого наказания. Своеобразно в этом смысле поведение таких субъектов (в науке обозначаемых «сложные»), как организатор, подстрекатель, пособник, участвующих в совершении преступления, но не выполняющих действий, входящих в его объективную сторону, что и послужило причиной появления в законодательстве специальных норм, закрепляющих признаки организаторской, подстрекательской и пособнической деятельности. В противном случае, при недопустимости аналогии, юридически обосновать их ответственность оказалось бы весьма затруднительным.
Поэтому мы не находим теоретически и практически оправданным дополнение ч. 2 ст. 33 УК РФ характеристикой посредственного исполнителя (именно в этом, на наш взгляд, законодательная позиция ошибочна).
Квалификация содеянного посредственным причинителем вряд ли представляет сложность для правоприменительной практики и не требует отражения в нормах уголовного закона. Кроме того, модификация трактовки исполнителя, упоминающая посредственного исполнителя, выступающего одним из видов такого соучастника, создала основу для неоднозначного толкования дефинитивной нормы и ссылки на ч. 2 ст. 33 в ситуации, на которую она, по нашему мнению, не распространяется.
Так, в п. 9 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 14.02.2000 № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» разъясняется, что не создает соучастия совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста или невменяемости, «при совершении преступления несовершеннолетним, не подлежащим уголовной ответственности… лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в совершение этого преступления, в силу ч. 2 ст. 33 (курсив наш. — Н.С.) УК РФ несет ответственность за содеянное как исполнитель путем посредственного причинения». Поскольку обоснованию ответственности лица, вовлекшего в преступление «несубъекта», предшествует общее указание на отсутствие при определенном условии соучастия, мы приходим к выводу о том, что в данном постановлении посредственное исполнительство в ч. 2 ст. 33 УК РФ отождествляется с единоличной преступной деятельностью.
Мы не можем поддержать позицию Верховного суда РФ, так как уголовный закон не содержит нормы, предусматривающей признаки лица — посредственного причинителя, индивидуально совершающего преступление (надо сказать, для квалификации посягательства и привлечения виновного к ответственности включать в УК РФ такую норму и не требуется); в ст. 33 УК РФ имеется в виду соучастник, исполняющий деяние посредством лица соответствующей категории.
С учетом сделанных выше заключений о сущности посредственного причинения (виновничества) и о содержании признаков третьего вида исполнителя, закономерна постановка вопроса о том, необходимо ли выделять в доктрине понятие «посредственный причинитель», обозначая тем самым использование надлежащим субъектом для осуществления объективной стороны преступления невменяемых, невиновно действующих или не достигших требуемого уголовным законом возраста лиц, если практическая значимость и теоретическая ценность этого понятия вызывают серьезные сомнения?
Заметим, что специалисты, различающие посредственное причинение (исполнение), в итоге все же абсолютно верно определяют посредственного причинителя как непосредственного автора и действительного исполнителя преступления, «хотя оно и не выполняется его руками». Однако остается актуальным вопрос: в чем смысл введения понятия «посредственный виновник», если его суть так или иначе — непосредственное причинение?
На наш взгляд, нецелесообразно и малоубедительно при исследовании уголовно-правовых явлений обозначать и особо выделять как посредствующее звено между деянием субъекта преступления и наступившими вредными последствиями от действий невменяемых, невиновных, неответственных в силу возраста, которые безразличны для уголовного закона. Если быть последовательными, посредственным необходимо признавать и применение, например, взрывных устройств (контакта с потерпевшим в этом случае нет,
т. е. в определенном смысле виновный действует не собственноручно, «не руками» лишает жизни или причиняет тяжкий вред здоровью), специально изготовленных технических средств, ядовитых и радиоактивных веществ, некоторых других подобных предметов, к тому же согласно п. «к» ч. 1 ст. 63 УК РФ их использование является обстоятельством, отягчающим наказание.
Иными словами, неясно, в чем состоит научное и практическое значение выделения посредственного причинения, связываемого с «несубъектами» и невиновными лицами. Показателен в этом плане УК Республики Узбекистан, признающий в ч. 2 ст. 28 исполнителем лицо, «полностью или частично непосредственно совершившее преступление либо преступление с использованием других лиц, в силу УК не подлежащих ответственности, или иных средств» (курсив наш. — Н.С.). Как видим, посредственное совершение преступления не ограничено привлечением соответствующих лиц — включаются и любые другие средства. Думается, подобную конструкцию нормы вряд ли можно считать требующей законодательного закрепления.
Следует обратить внимание и на регламентацию в п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ в числе обстоятельств, отягчающих наказание, привлечение к совершению преступления лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами, а также лиц, не достигших возраста уголовной ответственности.
Полагаем, не будет убедительной попытка привести данное нормативное установление, например, в качестве своего рода правовой основы для подтверждения обоснованности оперирования понятием посредственного причинения, в которое вкладывается указанное выше содержание.
Так, из смысла УК РФ вытекает, что физические лица, перечисленные в п. «д» ч. 1 ст. 63, являются только средствами в процессе выполнения общественно опасного деяния. В связи с этим вновь возникнет вопрос: что препятствует включению в обозначенное понятие иных, уже упоминавшихся средств (орудий), предусмотренных п. «к» ч. 1 ст. 63, равнозначных по одному из правовых последствий установлению вовлечения в преступное посягательство «несубъектов» и влияющих на строгость назначаемого наказания?
Замена части своих действий лицом, подлежащим ответственности, действиями соответствующей категории лиц в механизме причинения социально опасного вреда характеризует, как представляется, в большей степени опасность личности виновного, а не того преступного деяния, к совершению которого эти лица привлечены, и не вносит специфики в противоправную деятельность субъекта, осуществляющего преступление единолично или в соучастии, отражая вместе с тем особый цинизм его уголовно наказуемого поведения, что и учитывается в ст. 63 УК РФ.
К слову, законодатели некоторых зарубежных стран посчитали оправданным ввести в уголовный закон как самостоятельный состав привлечение к совершению преступления лиц, страдающих психическим заболеванием. Например, УК Латвийской Республики (по состоянию на 1 августа 2001 г.) наряду с ответственностью за вовлечение в преступное деяние несовершеннолетнего (ст. 172) отдельно предусматривает вовлечение в преступное деяние психически больных лиц (ст. 232), устанавливая назначение за совершение последнего преступления наказание, в частности в виде лишения свободы на срок до 5 лет.
Следует отметить, что названное в п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ обстоятельство находит иное проявление в случае использования указанных в статье уголовно не ответственных лиц в качестве дополнительной силы при выполнении виновным действий, входящих в объективную сторону преступления, повышая степень опасности совершаемого деяния в силу возрастающей вероятности причинения большего вреда, что тем не менее не означает перехода таких средств в какую-то другую категорию, а их использования — в особую форму преступной деятельности.
В науке известно противоположное мнение, согласно которому в результате действий субъекта посягательства возникает «групповое исполнение или групповой способ совершения преступления». При однозначности положений уголовного закона, позволяющего прибегнуть к конкретной юридической оценке описанного варианта использования физических лиц, в литературе и судебной практике предлагается позиция, расходящаяся, на наш взгляд, с нормами УК РФ.
Однако обсуждение данной проблемы требует отдельного исследования. В связи со сказанным предлагаем отказаться от обычного понимания посредственного причинения (использование физических лиц как средств), но отказаться не вообще (к чему призывает, например, А.П. Козлов, указывая на отсутствие четкой границы между непосредственным и опосредованным исполнением), а лишь от распространенного представления о данном поведении, придав ему иное содержание и подразумевая под посредственным причинением совершение умышленного преступления лицом, использовавшим для осуществления его объективной стороны другое лицо, совершившее деяние по неосторожности (самостоятельная форма совершения преступления), либо лицо, не являющееся субъектом данного преступления, особо указанным в соответствующей статье Особенной части УК РФ (соучастие со специальным исполнителем).
В теории некоторыми учеными осуществление преступного замысла с помощью указанных лиц включается в упомянутое понятие наряду с уголовно не ответственными лицами.
Преимущества такого подхода к выделению доктринального понятия видятся в следующем. Охватываемые этим понятием две разновидности посредственного причинения действительно отличаются специфичностью, которая выражается в том, что субъект подобного поведения не совершает действий, входящих в объективную сторону состава преступления. Их осуществляет другое лицо, способное нести уголовную ответственность, непосредственно причиняющее вред, не являющееся, таким образом, средством совершения посягательства в уголовно-правовом смысле, а это, в свою очередь, указывает на необходимость анализа существующего нормативного материала с точки зрения достаточности для привлечения к ответственности посредственных причинителей вреда с соблюдением при этом принципа законности и требования о недопустимости аналогии. Совмещения посредственного причинителя с непосредственным не происходит — их разграничение проводится вполне определенно. Практическая и теоретическая ценность введения понятия в научный оборот представляется более четкой.
Библиография
2 См.: Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть. — Краснодар, 1999. С. 224.
3 См.: Ушаков А.В. Групповое преступление и смежные с ним формы преступной деятельности. — Калинин, 1978. С. 51.
4 См.: Уголовное право России. С. 260.
5 См.: Галиакбаров Р.Р. Указ. соч. С. 223—224.
6 См.: Ушаков А.В. Указ. соч. С. 52.
8 Не подлежат уголовной ответственности и лица, действовавшие при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния (глава 37 УК РФ), однако в ст. 33 о таких лицах не говорится, так как их использование для совершения преступления нетипично для посредственного причинения.
9 Ушаков А.В. Указ. соч. С. 52.
10 Галиакбаров Р.Р. Квалификация многосубъектных преступлений без признаков соучастия. — Хабаровск, 1987. С. 61.
12 См.: Козлов А.П. Указ. соч. С. 98—101.