По общепризнанному методологическому правилу, квалификация любого преступного деяния начинается с установления и анализа объекта преступного посягательства, что позволяет правоприменителю ориентироваться в первоначальном подборе уголовно-правовых норм, одна из которых впоследствии будет применена.
Квалификация похищения человека, незаконного лишения его свободы, а также захвата заложника имеет свои особенности, связанные в первую очередь с тем, что они являются смежными преступлениями, так как в каждом из них в обязательном порядке присутствует такой объект преступного посягательства, как физическая свобода живого человека.
Основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных ст. 126 и 127 УК РФ, а также дополнительным объектом захвата заложника (ст. 206 УК РФ), является физическая свобода живого человека.
Квалификация анализируемых составов преступлений обусловлена особенностями объекта преступного посягательства и объективной стороны.
К особенностям объекта необходимо отнести юридически значимые свойства лица, незаконно лишаемого физической свободы, либо его количественную характеристику. К первым относятся случаи, когда потерпевшими являются несовершеннолетний или женщина, находящаяся в состоянии беременности, незаконно лишаемые физической свободы (п. «д» и «е» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ), а также иные лица. К числу вторых — два или более лица, незаконно лишенные физической свободы (п. «ж» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ).
Данные квалифицирующие признаки должны вменяться виновному в том случае, если он достоверно знал о состоянии похищенной женщины либо о возрасте несовершеннолетнего.
Сложная для квалификации преступления ситуация может возникнуть, если виновный считал, что посягает на физическую свободу женщины,
находящейся в состоянии беременности, однако на самом деле она не являлась беременной. Например, потерпевшая при совершении преступления может умышленно заявить о мнимой беременности, рассчитывая на снисхождение. В действиях виновного в такой ситуации, по нашему мнению, возможны одновременно два вида субъективной ошибки: фактическая — в определении личности потерпевшего, а также юридическая — относительно квалификации действий.
До настоящего времени в теории и практике не выработаны четкие критерии решения данной проблемы. Применительно к убийствам, где имеется аналогичный квалифицированный состав, предусматривающий повышенную ответственность за лишение жизни женщины, находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ), имеется три варианта оценки действий виновного. Первый: в действиях лица усматривается только покушение на преступление с отягчающими обстоятельствами (ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Второй: в действиях лица усматривается одновременно оконченный состав неквалифицированного убийства и покушение на убийство беременной женщины (ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п «г» ч. 2 ст. 105 УК). Третий: в действиях виновного содержится оконченный состав убийства беременной женщины. Между тем постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийствах (ст. 105 УК РФ)» не дает разъяснений и рекомендаций по данному вопросу.
На наш взгляд, следует согласиться с первым вариантом решения применительно к похищению человека, незаконному лишению его свободы, а также захвату заложника. То есть, действия виновного предлагается квалифицировать по соответствующей статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за конкретное преступление, с обязательной ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ. Максимальное наказание, в случае похищения женщины, находящейся в состоянии беременности, — 15 лет лишения свободы. Следовательно, в случае покушения на данное преступление на основании ст. 66 УК РФ виновный может получить немногим более 11 лет лишения свободы. Учитывая максимальный срок наказания за оконченное неквалифицированное похищение человека (ч. 1 ст. 126 УК РФ) в виде 8 лет лишения свободы, при такой квалификации будет адекватно учтено осознание виновным того обстоятельства, что он покушался на свободу женщины, находящейся в состоянии беременности. В данном случае налицо юридическая фикция, однако в соответствии с принципом субъективного вменения, впервые объявленного на законодательном уровне, такое решение будет полностью соответствовать принципу справедливости также закрепленному законодателем в ст. 6 УК РФ.
Аналогичной должна быть квалификация действий виновного, допускающего ошибку относительно возраста лица, на физическую свободу которого он посягает, например, считает, что похищает несовершеннолетнего, тогда как ему уже исполнилось 18 лет.
Потерпевшим в результате похищения человека или незаконного лишения его свободы, кроме названных выше лиц, может быть и лицо правоохранительного органа, следователь либо государственный или общественный деятель, а также их близкие, когда действия виновных направлены на прекращение правомерной деятельности данных лиц либо из мести за указанную деятельность. Например, следователь, расследующий дело, может быть похищен с целью последующего «развала» этого дела либо из мести за уже расследованное ранее уголовное дело. Представляется, что захват в качестве заложника или удержание в качестве заложника указанных лиц могут быть совершены, но только с целью, указанной в ст. 206 УК РФ, а не из мести за правомерную деятельность.
В такой ситуации действия виновного подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 126, 127 или 206 УК РФ, а также ч. 1 или 2 ст. 318 УК РФ в зависимости от объема примененного насилия. Если же потерпевшим было лицо, осуществлявшее иную служебную деятельность или выполнявшее общественный долг, а равно их близкие, действия виновного квалифицируются только по соответствующей статье, предусматривающей ответственность за посягательство на физическую свободу человека. Однако данное обстоятельство должно быть учтено судом в качестве отягчающего в соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
К особенностям, относящимся к признакам объективной стороны анализируемых составов преступлений, можно отнести применение в ходе их совершения насилия, опасного для жизни или здоровья человека, либо угрозу применения такого насилия, а также применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «в» и «г» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ), и др.
Отсутствие прямого указания на пределы насилия приводит к противоречивой трактовке его содержания как в теории, так и правоприменительной деятельности. Учитывая, что законодательное понятие насилия, опасного либо неопасного для жизни или здоровья человека, отсутствует, следует обратиться к судебному толкованию такого насилия. В то же время судебное толкование такого объема насилия юридически некорректно, так как постановления Пленума Верховного Суда не могут носить обязательный характер в принципе.
В настоящее время по вопросам применения законодательства, предусматривающего ответственность за посягательство на физическую свободу живого человека, постановления Пленумов Верховного Суда РФ не существует, что затрудняет его применение. По этой причине правоприменитель нередко вынужден использовать постановления по другим делам, перенося их рекомендации на расследуемые преступные деяния.
Так, применительно к определению насилия, опасного или неопасного для жизни, прокуроры, следователи и дознаватели ориентируются на постановления Пленумов ВС РСФСР (РФ) и СССР еще 1966, 1986, 1990 гг. и другие, обобщающие практику и содержащие руководящие разъяснения относительно грабежей, разбоев и иных противоправных посягательств на собственность.
Совершение любого анализируемого преступления с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, позволяет квалифицировать деяние только по части первой соответствующей статьи УК РФ. В случае применения виновным насилия, опасного для жизни или здоровья, его действия квалифицируются по п. «в» части второй соответствующей статьи УК РФ
При квалификации действий виновных, посягающих на физическую свободу живого человека, сопряженных с насилием, опасным для его жизни или здоровья, логично возникает вопрос о совокупности с преступлениями, предусматривающими ответственность за причинение ущерба здоровью человека (ст. 111, 112 или 115 УК РФ).
По нашему мнению, квалификация преступлений по совокупности со ст. 111 или 112 УК РФ необходима в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, при незаконном лишении свободы (ст. 127 УК РФ). Данный вывод следует исходя из наличия относительно мягкой санкции за незаконное лишение свободы при наличии особо квалифицированных признаков (до 5 лет лишения свободы) по сравнению с ч. 1 ст. 111 УК РФ (до 8 лет).
В случае же причинения фактического вреда здоровью человека при совершении похищения или захвата заложника квалификация преступлений по совокупности не должна производиться в связи с тем, что санкции за совершение преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 126 и 206 УК РФ, выше, чем за причинение тяжкого вреда здоровью, в том числе при совершении квалифицированного и особо квалифицированного составов, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 111 УК РФ.
При причинении вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности его смерть, действия виновных также не должны квалифицироваться по совокупности с ч. 4 ст. 111 УК РФ, а подлежат квалификации только по ч. 3 ст. 126 или 206 УК РФ как причинившие по неосторожности смерть потерпевшего, согласно которой максимальное наказание предусматривается в виде 20 лет лишения свободы.
В случае причинения смерти потерпевшему по неосторожности квалификация действий виновного дополнительно по ст. 109 УК РФ не требуется. Вместе с тем такая квалификация будет правильной только в том случае, если причинение смерти потерпевшего по неосторожности будет связано с процессом незаконного завладения живым человеком, его перемещения и удержания, т.е. в момент выполнения виновным объективной стороны любого из анализируемых преступлений.
С учетом особой ценности человеческой жизни в случае причинения смерти человеку при его похищении, незаконном лишении свободы или захвате заложника должна учитываться повышенная общественная опасность действий, причинивших смерть, даже по неосторожности, что, на наш взгляд, совершенно адекватно отражено в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации.
Судебно-следственная практика исходит из того, что «дополнительное» деяние, входящее в составное (в том числе насильственное) преступление, следует квалифицировать по совокупности с ним во всех случаях, когда санкция нормы, предусматривающей наказание за «дополнительное» деяние как самостоятельное преступление, выше санкции нормы об ответственности за составное преступление или одинакова с ней.
Не могут быть квалифицированы действия лица как «повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего», если отсутствует причинная связь между его действиями и наступившим результатом.
Действия лица, совершившего похищение человека, незаконное лишение его свободы, а также захват заложника, составляют совокупность преступлений в том случае, если по отношению к смерти потерпевшего будет установлен умысел, вне зависимости от его вида (прямой или эвентуальный). На практике вопросы, связанные с разграничением, с одной стороны, убийства и причинения смерти по неосторожности, а с другой — причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть, и причинение смерти по неосторожности, всегда вызывали значительные трудности. Отличие данных преступлений содержится именно в субъективной составляющей действий виновного. При убийстве умысел виновного направлен именно на лишение жизни человека, на что указывается в постановлении Пленума Верховного Суда от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». При решении вопроса о направленности умысла необходимо исходить из всех конкретных обстоятельств происшедшего (учитывая их взаимосвязь и взаимозависимость), в том числе способа и орудия совершения преступления, количества, характера и локализации телесных повреждений (нанесение, например, ударов в жизненно важные органы человека), а также поведения потерпевшего и виновного как до преступления, так и после него (например, виновный при наличии реальной возможности лишить потерпевшего жизни отказался продолжать наносить удары).
Потерпевшим в подобной ситуации может быть не только лицо, лишаемое физической свободы, но и иные лица, например, работники правоохранительных органов, принимающие участие в освобождении захваченного. При этом вне зависимости от наличия иных квалифицирующих признаков действия виновного квалифицируются, с одной стороны, по ч. 3 любого из анализируемых составов как повлекшие наступление иных тяжких последствий, а с другой — по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ при похищении человека или захвате заложника либо по ч. 1 ст. 105 УК РФ при незаконном лишении свободы.
С введением в УК РФ таких новых по сравнению с УК РСФСР квалифицирующих признаков убийства, как «сопряженное с похищением человека, захватом заложника, разбоем, вымогательством и бандитизмом», среди специалистов возникла дискуссия о квалификации в указанном случае действий виновного. Некоторые авторы считают, что в данной ситуации необходима квалификация только по статье, предусматривающей ответственность за квалифицированное убийство.
Действующая судебно-следственная практика признает необходимым квалифицировать действия виновного, совершившего убийство, сопряженное с похищением человека и захватом заложника, по правилам совокупности преступлений, предусмотренных ст. 105 и 126, 206 УК РФ. По этому поводу имеется специальное указание в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». На наш взгляд, квалифицировать действия виновного в такой ситуации надлежит именно по совокупности преступлений. Данный вывод вытекает из того, что виновный фактически совершает два хотя и связанных друг с другом, но совершенно разных уголовно наказуемых деяния. При этом не имеет значения, кому причинена смерть: заложнику или похищенному либо иным лицам, например, лицу, препятствующему захвату, или сотруднику спецподразделения при освобождении заложника.
В случае лишения жизни в процессе совершения похищения человека или захвата заложника не одного, а двух или более лиц, действия виновного наряду с п. «в» ст. 105 УК РФ подлежат квалификации и по п. «а», если смерть указанных лиц охватывалась его сознанием. Аналогичные мнения высказываются по этому поводу М. Феоктистовым и Е. Бочаровым.
При квалификации действий виновного по совокупности преступлений возникает вопрос, по какому пункту и какой части ст. 126 и 206 УК РФ квалифицировать действия виновного, совершившего убийство, сопряженное с захватом заложника. Здесь возможны два варианта: первый — квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 126 или 206 УК РФ, т.е. похищение человека или захват заложника с применением насилия, опасного для жизни или здоровья; второй — квалификация по ч 3 ст. 126 или 206 УК РФ, т.е. по признаку наступления иных тяжких последствий.
По нашему мнению, более предпочтительным будет второй вариант, так как нелогично при совершении преступления, повлекшего причинения смерти по неосторожности, квалифицировать действия виновного в соответствии с нормой, предусматривающей более строгую ответственность, а в случае совершения умышленного убийства квалифицировать действия по норме, предусматривающей менее строгую ответственность (п. «в» ч. 2 ст 126 или 206 УК), причем не за причинение смерти, а за насилие, опасное для жизни или здоровья.
Свою особенность имеет квалификация действий лица, посягающего на физическую свободу человека с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы такого насилия. Учитывая, что угроза насилия является квалифицирующим признаком только похищения человека (п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ), действия лица, захватившего заложника или похитившего человека при применении такой угрозы, квалифицируются по частям первьм соответствующих статей при отсутствии иных квалифицирующих признаков.
Однако в случае угрозы убийством лица, захваченного в качестве заложника, действия виновного не могут дополнительно квалифицироваться по ст. 119 УК РФ, так как ч. 1 ст. 206 УК охватывает своим составом как угрозу убийством, так и угрозу причинением тяжкого вреда здоровью. Данное положение следует из сравнения максимальных санкций ч. 1 ст. 206 и ст. 119 УК РФ (соответственно 10 и 2 года лишения свободы). В случае угрозы убийством при незаконном лишении человека свободы в результате сопоставления санкций за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 127 и 119 УК РФ, можно сделать вывод о необходимости квалификации по совокупности указанных преступлений, поскольку они являются преступлениями небольшой тяжести; и в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 69 УК РФ окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений, т.е. не более 2 лет лишения свободы.
На практике нередко возникают вопросы, касающиеся содержания угрозы насилия, опасного для жизни или здоровья человека. В подобной ситуации должны оцениваться в совокупности все обстоятельства совершенного преступления: время совершения преступления, количество нападавших, их (либо его) физические данные, характер предметов, использованных преступниками, а также содержание их действий. которые должны восприниматься жертвой как реальная опасность для своей жизни и здоровья Решение вопроса о признании угрозы насилия опасным или неопасным для жизни и здоровья потерпевшего имеет квалифицирующее значение, как указывалось выше, только применительно к похищению человека (п. «в» ч. 2 ст 126 УК РФ). Действия же виновного, захватившего заложника или незаконно лишившего свободы человека, квалифицируются по ч. 1 ст. 206 или 127 УК РФ при отсутствии иных квалифицирующих или особо квалифицирующих обстоятельств, однако имеют уголовно-правовое значение, влияя на степень общественной опасности его действий.
В последние годы действия преступников становятся все более изощренными, например, виновный угрожает введением наркотика человеку, захваченному или удерживаемому в качестве заложника, который в результате этого может стать наркоманом. Данные действия виновного являются угрозой насилия, т.е. причинением вреда здоровью человека, который в случае реализации угрозы может быть определен судебно-медицинской экспертизой как тяжкий.
В случае если лицу, похищенному, незаконно лишенному свободы либо захваченному в качестве заложника, в течение длительного периода времени не давали пищи, воды, держали его связанным в неудобном положении, надевали на голову полиэтиленовый пакет, заклеивали рот скотчем либо совершали иные действия, причиняющие ему как физические, так и моральные страдания, действия виновных должны быть квалифицированы по п. «в» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ, если указанное насилие было опасно для жизни или здоровья, тогда как совокупность со ст. 117 УК РФ отсутствует. Однако в соответствии с п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ данное обстоятельство может быть учтено судом в качестве отягчающего при назначении наказания.
Таким образом, при применении уголовного закона, предусматривающего ответственность за посягательство на физическую свободу человека, возникают трудности и при квалификации действий, совершенных с помощью оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «г» ч. 2 ст. 126, 127 и 206 УК РФ)
Так, в судебной практике встречаются случаи, когда виновный угрожает не настоящим оружием, а его макетом или заведомо негодным оружием. Применительно к разбою по данному поводу имеется разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. (в ред. от 23 декабря 1970 г.), в соответствии с которым указанные действия виновного надлежит квалифицировать как разбой без отягчающих обстоятельств. В случае похищения человека, незаконного лишения его свободы, когда виновный угрожает, например, макетом пистолета, гранаты или кейсом, в котором якобы находится бомба, но он не желает и физически не в состоянии применить указанные предметы по их прямому назначению, такие действия при захвате заложника также должны быть квалифицированы по части первой соответствующей статьи УК РФ при отсутствии иных квалифицирующих обстоятельств.
В случае применения в процессе захвата заложников не оружия, а боеприпасов, взрывных устройств или взрывчатых веществ, действия виновного также должны квалифицироваться по п. «г» ч 2 ст 126, 127 и 206 УК РФ как применение предметов, используемых в качестве оружия. Степень защиты прав и свобод в значительной мере зависит от точного определения конкретных форм и способов посягательства на них.
Бородин С.В. Преступления против жизни. — М., 1999 г. С. 104-105.
Насильственная преступность / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А В. Наумова. — М., 1997. — С. 64.
Бородин С.В. Указ. соч. С. 102.
Данное обстоятельство служит дополнительным аргументом как неосторожности, так и умысла виновного по отношению к наступлению иных тяжких последствий, предусмотренных в качестве особо квалифицирующего признака анализируемых деяний.
Феоктистов М., Бочаров Е. Квалификация убийств: некоторые вопросы теории и практики // Уголовное право. — 2000. — № 2. — С. 66.
Современные синтетические наркотики (например, ЛСД) вызывают наркотическую зависимость уже после одной инъекции.
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г № 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» /Сб постановлений Пленума Верховного Суда РФ 1961 — 1993. — М Юридическая литература, 1994.
Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Ответственность за преступления против личности, совершенные с особой жестокостью»
Актуальность темы диссертационного исследования. Согласно действующей Конституции Российской Федерации «человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита права и свобод человека и гражданина — обязанность государства» (ст. 2). В. соответствии с этим, ст. 2 Уголовного кодекса России на первое место в ряду объектов уголовно — правовой охраны поставила защиту прав и свобод человека и гражданина. На охрану личности направлено большое число уголовно — правовых норм, а задача первостепенной защиты человека, его прав и свобод — главная для уголовного права. Решается она в разделе VII УК РФ путем установления высоких санкций за преступления против личности, человека, гражданина. Данный раздел («Преступления против личности») открывает всю Особенную часть кодекса. В нем в качестве родового объекта уголовно — правовой охраны выступает личность. Он охватывает такие видовые объекты, как жизнь и здоровье (гл. 16), свобода, честь и достоинство (гл. 17), половая неприкосновенность и половая свобода (гл. 18), конституционные права и свободы (гл. 19), интересы семьи и несовершеннолетних (гл. 20).
Структура раздела VII УК РФ в целом соответствует конституционным положениям, зафиксированным в ст. 20-24, 38, 41 Основного закона: каждый имеет право на жизнь, здоровье, достоинство, свободу и личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Как видим, и по Конституции, и по УК РФ важнейшими составляющими в структуре личности (они поставлены в них на первое место) выступают жизнь и здоровье. Не случайно именно глава 16 о преступлениях против жизни и здоровья, открывает как раздел VII, так и в целом всю Особенную часть Уголовного кодекса.
В разделе VII УК РФ в числе наиболее опасных преступлений против личности предусмотрены следующие деяния, совершенные с особой жестокостью, которая выступает в них квалифицирующим содеянное признаком: убийство (п. «д» ч. 2 ст. 105), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. «б» ч.2 ст. 111), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. «в» ч. 2 ст. 112) изнасилование (п. «в» ч. 2 ст. 131), насильственные действия сексуального характера (п. «в» ч. 2 ст. 132). Кроме того, в п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ особая жестокость отнесена к одному из обстоятельств, отягчающих наказание. При этом в отдельных случаях, особая жестокость объединена с родственными ей понятиями — «издевательством или мучениями» (п. «б» ч.2 ст. 111 УК), садизмом, издевательствами, мучениями для потерпевшего (п. «и» чЛ ст. 63 УК); в других — она употребляется совместно ни с чем не связанными с ней и не родственными ей отягчающими обстоятельствами — беспомощное состояние (п. «б» ч. 2 ст. 111 УК), угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (п. «в» ч. 2 ст. 131, п. «в» ч. 2 ст. 132 УК). И, это тогда, когда в практике борьбы с преступностью применение норм об особой жестокости вызывает трудности, которые «связаны с тем, что данный квалифицирующий признак является вдвойне оценочным. Оценочным является, во — первых, само понятие жестокости. Толковые словари определяют это понятие через цепочку синонимов: жестокий — безжалостный, бездушный, бессердечный, немилосердный и т.д. Во — вторых, в законе говорится не просто о жестокости, а об особой жестокости. Особая жестокость — это высшее проявление этого качества»1.
Результаты проведенного автором опроса практических работников (следователей, работников прокуратуры, судей) показали, что у 57% из их,
Борзенков Г.Н. Преступления против жизни и здоровья: закон и правоприменительная практика. -М.: Изд-во «Зерцало — М», 2008. С. 73. при квалификации ими преступлений против личности, возникают трудности с определением содержания особой жестокости, употребляемой в применяемых ими нормах УК. И это при том, что, например, убийство с особой жестокостью (п. «д» ч.2 ст. 105 УК) является одним из «наиболее распространенных видов квалифицированного убийства»1.
Трудности с квалификацией содеянного в рассматриваемой нами области, во многом вызваны, как свидетельствует проведенное нами исследование (опрос специалистов, изучение уголовных дел, обращение к исследованиям других авторов), недостаточной определенностью особой жестокости как оценочной категории, многозначностью её проявлений, употреблением в отдельных случаях в одной норме с иными отягчающими обстоятельствами, которые не всегда имеют к пей прямое отношение. В большинстве случаев, в следственной и судебной практике для выяснения содержания данной категории следователи и суды обращаются к личным представлениям о её понимании, что нередко приводит к судебным и следственным ошибкам.
Отнесение особой жестокости к оценочной категории привело в судебной практике и в литературе к довольно широкому толкованию её содержания. В постановлениях Пленумов Верховных Судов СССР — от 4 июля 1960 г.2 и 27 июня 1975 г.3, РФ — от 22 декабря 1992 г.4 и 27 января 1999 г.5, отсутствует конкретное определение понятия «особая жестокость», в них приведены различные способы совершения убийства с особой жестокостью.
1 Там же.
2 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1960. № 4. С. 50.
3 Бюллетень Верховного Суда СССР. 1975. № 4. С. 8-9.
4 Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам с комментариями пояснениями. -М.: Изд-во БЕК, 1999. С. 202-203.
В законе также, не раскрыто его содержание, не указаны признаки, характеризующие особую жестокость. На практике, следственным органам и судам приходится определять её наличие или отсутствие (судя по проведенному нами анкетированию), оценивая всю совокупность обстоятельств дела. В литературе, где анализируются преступления, совершенные с особой жестокостью, рассматриваемая категория более или менее подробно описывается путем приведения большего или меньшего числа примеров1.
Подобные подходы судебного и научного толкования понятия «особая жестокость» свидетельствуют о широком её понимании, на что давно обращено внимание и на практике, и в литературе. Результатом этого нередко являются ошибки в применении уголовно — правовых норм, в которых употребляется данный признак. Их преодолению должно послужить изучение проблем ответственности за преступления против личности, совершенные с особой жестокостью, предпринятое автором в настоящей диссертационной работе. В связи с чем, актуальность темы нашего исследования не вызывает сомнений.
Степень разработанности темы исследования. В российской уголовно — правовой науке впервые проблемы преступлений, связанных с физическим насилием в том числе, и с проявлениями жестокости
В последние годы появились диссертационные исследования, непосредственно посвященные отдельным аспектам уголовно — правового проявления жестокости. Среди них можно назвать работы: И.А. Уварова («Преступления, совершенные с особой жестокостью в исправительных учреждениях: правовой и криминологический аспекты» — Рязань, 1997); П.Ю. Константинова («Влияние жестокости преступного поведения на квалификацию убийства» — Спб., 2000); С.Н. Дружкова («Уголовно -правовые функции особой жестокости в составе убийства: вопросы теории и практики». — Екатеринбург, 2002); Э.Э. Штемберг («Уголовно — правовая и криминологическая характеристика убийства, совершенного с особой жестокостью» — Ростов-на-Дону, 2003); Н.В. Борисенкова («Уголовно -правовая оценка жестокости». — М., 2005).
В исследованиях перечисленных авторов уделялось внимание, обозначенной нами в теме нашего исследования категории. Не умаляя научной масштабности и практической значимости работ названных ученых, все же приходится констатировать, что большинство из них в своих исследованиях касались проблемы особой жестокости попутно, при рассмотрении более широких, чем эта, проблем ответственности за преступления против личности. Кроме того, большая часть из имеющихся в уголовном праве на сегодня исследований, относящихся к теме нашей диссертационной работы, выполнялись в ином уголовно-правовом поле (в период действия УК РСФСР 1926 г. и 1960 г. и основанной на них судебной практике), при иных социально-правовых реалиях российского общества (большинство во второй половине XX в.) и поэтому естественно, что в современных условиях развития российского общества, государства и законодательства, заявляет о себе настоятельная необходимость дальнейшей разработки затронутой в диссертации проблемы. В связи, с чем мы и обратились в своем исследовании к непосредственному изучению оценочной категории «особая жестокость», имеющей отношение к квалифицированным видам преступлений против личности (п. «д» ч.2 ст. 105, п. «б» ч.2 ст. 111 , п. «в» ч.2 ст. 112, п. «в» ч. 2 ст. 131, п. «в» ч. 2 ст. 132 УК РФ) и к обстоятельствам, отягчающим наказание (п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ). Обращение к изучению данной категории как квалифицирующего признака названных преступлений, и как к отягчающему наказание обстоятельству с акцентом к их применению в судебной и следственной практике позволит получить в исследовании теоретически и практически обоснованные результаты.
Объект и предмет исследования.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, складывающиеся в процессе борьбы с преступлениями против личности, совершаемыми с особой жестокостью.
Предметом исследования выступают совокупность отечественных нормативно — правовых актов XI — XXI вв. об ответственности за преступления против личности, совершаемые с особой жестокостью; международно — правовые акты о правах и свободах человека, в части, имеющей отношение к теме; зарубежное уголовное законодательство об ответственности за посягательства на личность с особой жестокостью; статистические данные, судебная практика и иные источники по данной проблематике.
Цель и задачи исследования.
Цель диссертационного исследования заключается в определении за счет комплексного изучения оценочной категории «особая жестокость», теоретических и нормативных основ ее формирования и нахождение на этой базе эффективных способов уголовно — правового противодействия преступлениям, совершаемым с особой жестокостью.
Для достижения указанной цели в диссертации решаются следующие задачи:
1. Проследить становление и развитие уголовного законодательства России об ответственности за преступления, совершаемые с особой жестокостью.
2. Проанализировать современное состояние уголовно-правовой борьбы с преступлениями против личности, совершаемыми с особой жестокостью для потерпевшего.
3. Обосновать содержательно-функциональное единство таких понятий как «садизм», «мучения», «издевательство» с уголовно-правовой категорией «особая жестокость».
4. Дать анализ зарубежного законодательства об ответственности за преступления против личности, совершаемые с особой жестокостью в отношении потерпевших.
5. Изучить закономерности и практику квалификации преступлений против личности, совершаемых с особой жестокостью для потерпевшего.
6. Установить основные элементы механизма перерастания категории жестокости в особую жестокость, служащую фактическим основанием отнесения того или иного из преступлений против личности к квалифицированному их виду.
7. Показать степень влияния особой жестокости на дифференциацию уголовной ответственности и индивидуализацию наказания за то или иное преступление против личности.
8. Разработать предложения по совершенствованию норм уголовного законодательства, об ответственности за преступления против личности, совершаемые с особой жестокостью.
Методология и методы научного исследования.
Методологической основой диссертационного исследования послужил общенаучный диалектический метод познания реальной действительности.
В процессе выполнения работы были использованы общенаучные методы познания (анализ, синтез, сравнительный, системно-структурный и др.); частно — научные методы: историко-правовой, конкретно-социологический, сравнительный, системные методы, а также методы исследования документов, анкетирования, интервьюирования и экспертных оценок.
Теоретической основой для изучения рассматриваемой проблемы послужили работы уже названных нами выше ученых — криминалистов и иных специалистов в области философии, социологии, криминологии, уголовного права и других отраслей научного знания. Для комплексного решения поставленных задач были использованы источники, отражающие зарубежный опыт.
Нормативной основой исследования явились международно-правовые акты, Конституция Российской Федерации 1993г., Уголовный кодекс РФ 1996г., Уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001г., а также законодательные и ведомственные нормативные акты Российской Федерации, регламентирующие механизм противодействия преступлениям против личности, совершаемым с особой жестокостью; ранее действовавшее до октября 1917 г. и советский период отечественное законодательство; уголовное законодательство стран СНГ и Балтии, а также ряда государств дальнего зарубежья (Англии, Аргентины, Германии, Египта, Израиля, Испании, KEP, США, Франции, Швеции).
Эмпирическую базу исследования составили материалы опубликованной судебной практики по уголовным делам Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ, с советского по настоящий период времени (постановления Пленумов, Президиумов, определения Судебных коллегий). Результаты изучения материалов уголовных дел, о преступлениях, совершаемых особо жестоким способом (112 дел за 1999-2008 гг., рассмотренных Верховным Судом Республики Дагестан), результаты проведенного автором анкетирования порядка 181 человек из числа следователей прокуратуры и судей, ответы которых на поставленные перед ними в анкете вопросы в значительной степени предопределили неординарное решение многих затронутых в диссертации проблем.
Кроме того, в диссертации использованы статистические данные, полученные из ГИАЦ МВД Российской Федерации (2000-2008 гг.) и ИЦ МВД Республики Дагестан (2000-2008 гг.).
Научная новизна исследования определяется тем, что, оно представляет собой одно из первых системных монографических непосредственных исследований преступлений против личности, совершаемых с особой жестокостью, осуществленных на основе действовавшего до октября 1917 г., в советский период и ныне действующего российского уголовного законодательства на базе сопоставительного анализа, имеющих отношение к теме норм УК РФ 1996 г., международного и зарубежного уголовного законодательства.» Составы преступлений, в которых особая жестокость предусмотрена в качестве квалифицирующего признака, в работе впервые проанализированы с основным упором на утвержденные Правительством РФ от 17 августа 2007 года №522 «Правила определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека», и на основе изучения иных источников (нормативные, научные, постановления Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР, РФ, следственная практика). При этом учитывались последние достижения уголовно — правовой науки в исследуемой области, а также современная федеральная и региональная (на примере, Республики Дагестан) судебная практика. Разработанная в ходе исследования авторская позиция по поводу определения понятия, сущности и содержания особой жестокости, её соотношение со смежными и близкими по смыслу ей категориями позволили соискателю сформулировать ряд предложений по совершенствованию действующего уголовного законодательства и практики его применения.
Из общего комплекса выводов, которые обоснованны в диссертации и отражают её новизну, на защиту выносятся следующие положения:
1. На всем протяжении становления и развития российского уголовного законодательства понятие «особая жестокость» обретало в нем все более широкое содержание. Изначально она использовалась в законе в качестве признака того или иного состава преступления, посягающего на личность, и лишь с принятием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. особая жестокость, наряду с другими факторами, связанными с совершенным преступлением, вошла в число обстоятельств, отягчающих вину, которые стали рассматриваться в качестве одного из институтов Общей части уголовного права России. Однако, при этом, законодатель ни в Уложении, ни в действовавших до и после него нормативных правовых актах не давал определения понятия «особая жестокость», что естественно, не приводило в науке и практике к единообразию в понимании данной категории, и её сущностных черт. Кроме того, особая жестокость в законе представлялась как явление все менее привязанное к физическим страданиям и имеющее отношение к психическим переживаниям потерпевшего.
2. Основное отличие особой жестокости от обычной жестокости просматривается в способе совершения насильственного преступления и в его восприятии жертвой или ее близкими, претерпевании ими особых мучений и страданий. Исходя из этого, преступления против личности, совершаемые с особой жестокостью — это умышленные деяния, направленные против жизни, здоровья, половой свободы личности или близких ей лиц и связанные с претерпеванием потерпевшими особых страданий или мучений, воспринимаемых ими, именно, как таковые.
3. При применении соответствующей нормы необходимо учитывать как внешнее, так и внутреннее содержание понятия «особая жестокость». Внешне она может характеризоваться своей формой, интенсивностью воздействия и проявления, иными словами — способом совершения преступления. Однако, для правильной квалификации преступления, совершенного с особой жестокостью, следует исходить из внутреннего содержания данного понятия, а именно учитывать то, как отразился особо жестокий способ посягательства на жертве (испытывала ли она действительно при этом особые мучения и страдания), ее близких или окружающих, каким образом ими он был воспринят, что они испытывали при этом.
4. Категории «садизм», «издевательство», «мучения», входят в содержание более широкой по своему объему категории «особая жестокость» и являются различными формами проявления последней. В связи с чем, предлагаем из составов преступлений, предусмотренных п. «б» ч.2 ст.111 и п. «в» ч.2 ст. 112 УК РФ исключить термины «издевательством и мучениями для потерпевшего», оставив в них лишь положение: «с особой жестокостью», и представить п. «и» ст. 63 УК РФ в следующей редакции -«совершение преступления с особой жестокостью для потерпевшего».
5. Преступление следует считать, совершенным с особой жестокостью, если оно совершено путем причинения жертве множества ранений, когда установлено, что виновный, нанося их потерпевшему, желал причинить ему тем самым особые страдания в процессе совершения им деяния. Если же подобная цель действий у него отсутствовала, то в этом случае признание преступления, совершенным с особой жестокостью будет зависеть от направленности установленного у виновного умысла и объективных обстоятельств происшедшего. В частности, следует исходить из следующих обстоятельств: расположения ран и других повреждений на теле потерпевшего (наносились ранения в область расположения жизненно важных органов или нет); характера ранений (сила удара, глубина раневых каналов); орудий убийства (длина клинка ножа, особенности заряда в огнестрельном оружии); времени, прошедшего между нанесением первого и последнего ударов; соотношения сил убийцы и потерпевшего; обстановки, в которой действовал виновный.
6. Особая жестокость как способ совершения насильственных преступлений признается излишним, чрезмерным, вспомогательным фактором, или дополнительным способом их совершения. При совершении изнасилования, насильственных действий сексуального характера, особо жестокий способ применяется преступником как с целью подавления сопротивления, или устрашения потерпевшей, так и с целью доведения преступного умысла до конца. Совершая убийство с особой жестокостью, виновный преследует своими действиями цель причинить ими жертве особые мучения и страдания, т.е. основное различие между этими преступлениями проявляется в разнице целей их совершения.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Настоящая работа, являясь уголовно-правовым исследованием теоретических и практических вопросов проявления особой жестокости, систематизирует имеющиеся в науке знания о понятии особо жестокого способа совершения преступления, его смежных категориях, учете особой жестокости при квалификации преступлений и индивидуализации наказания за преступления. Углубляет и расширяет эти знания, обозначает проблемы, предлагает пути их решения и развивает основные направления дальнейших научных разработок в сфере борьбы с особо жестоким преступным поведением.
Результаты исследования могут способствовать улучшению понятийного аппарата учения о способе совершения преступления, а также послужат исключению разночтений при применении уголовного закона.
Выводы и рекомендации, содержащиеся в работе, представляются полезными для использования работниками правоохранительных органов и судьями при квалификации преступлений и назначении наказания за преступные деяния против личности, совершенные особо жестоким способом. Они могут быть использованы для подготовки методических рекомендаций в системе служебной подготовки и повышения квалификации следователей, прокуроров и судей.
Материалы исследования могут быть реализованы в законодательной деятельности Государственной Думы РФ при совершенствовании уголовного законодательства, а также в учебном процессе по курсу Уголовное право. Общая и Особенная части.
Обоснованность и достоверность результатов исследования обеспечивается его комплексным характером, системным подходом и репрезентативностью эмпирического материала. В работе представлен анализ статистических данных ГИАЦ МВД РФ, материалов отчетности органов внутренних дел о состоянии, структуре и динамике преступности за последние девять лет (2000-2008 гг.), нормативно-правовых актов, судебной практики и специальной научной литературы по изученной проблеме.
Кроме того, достоверность выводов и положений проведенного исследования обеспечивается результатами обобщения и анализа данных, полученные в ходе социологических опросов, постановлений Пленумов и Президиумов Верховных Судов СССР, РСФСР и РФ, определений их коллегий по уголовным делам, а также материалов 112 уголовных дел, рассмотренных Верховным Судом Республики Дагестан (1999-2008 гг.), и обзоров судебной практики Верховного Суда РФ (1998-2008 гг.).
По специально разработанной анкете был опрошен 181 эксперт из числа работников органов прокуратуры и суда, непосредственно связанных с противодействием преступлениям, совершенным с особой жестокостью. В ходе исследования были изучены уголовное законодательство России (дореволюционного, советского и современного периодов) и других государств, уголовно-правовая, криминологическая, социологическая, психологическая, психиатрическая, философская и иная литература по вопросам диссертации. В работе использовались также эмпирические данные ряда других исследований, проведенных иными авторами и затрагивающие отдельные аспекты изученной нами темы.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в шести научных публикациях автора общим объемом 1,9 п.л. (в том числе двух научных статьях, опубликованных в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ). Соискатель принимал участие в работе следующих научных форумов: «Взаимодействие правоохранительных органов и органов государственной власти субъектов Российской Федерации по противодействию преступности и соблюдению прав человека» (научно — практическая конференция от 8 декабря 2006 г. в г. Пскове: Псков, юрид. ин-т ФСИН России); «Преступность, организованная преступность и экономика: проблемы совершенствования предупредительной и правоохранительной деятельности» научно — практическая конференция от 2-3 февраля 2007 г. в г. Н. Новгороде: Нижегородская академия МВД России).
Результаты исследования внедрены в учебный процесс Академии управления МВД России, Северо — Кавказского филиала Российской правовой академии Министерства юстиции России (г. Махачкала), а также в практическую деятельность Каспийского межрайонного следственного отдела следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Республике Дагестан и Судебного департамента при Верховном Суде
РД.
Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, объединяющих в себе семь параграфов, заключения, списка использованной в работе литературы и приложения.
© Рожнов А.П., 2011
УДК 343.6 ББК 67.408.018
ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ УБИИСТВ, СОПРЯЖЕННЫХ С ИНЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ
А.П. Рожнов
В статье анализируются дискуссионные вопросы квалификации убийств, которые выполняются в процессе или после совершения других преступлений. Автор обращает внимание на недостатки действующей редакции ст. 17 Уголовного кодекса РФ, определяющей понятие совокупности, а также критикует использование законодателем конструкций «сопряженных преступлений» в качестве квалифицирующего обстоятельства в некоторых пунктах ч. 2 ст. 105 УК РФ.
Ключевые слова: совокупность преступлений, сложное (составное) преступление, убийство, сопряженное с иными преступлениями, квалифицирующий признак, квалификация «сопряженных убийств» (убийств, сопряженных с другими преступлениями).
Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ существенно реформировал институт множественности преступлений, исключив такой ее вид, как неоднократность, которая ранее определялась в ст. 16 действующего Уголовного кодекса. Результатом реформы стало уточнение определения совокупности преступлений в ст. 17 УК, которая, по сути, нивелировала и «поглотила» неоднократность.
Исключение (утрата юридической силы) ст. 16 УК РФ, обусловившее исключение неоднократности как самостоятельной разновидности множественности преступлений, произошло одномоментно с внесением многочисленных изменений в статьи Особенной части Кодекса, которые заключались в исключении неоднократности как квалифицирующего признака многих преступлений.
Однако реформа института множественности не ограничилась только Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ, исключившим ст. 16 и уточнившим дефиницию совокупности преступлений. В частности, если по указанному Федеральному закону совокупность стала определяться в ч. 1 ст. 17 УК как
«совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено», то Федеральный закон от 21 июля 2004 г. № 73-ФЗ добавил к данной дефиниции весьма пространное словосочетание «за исключением случаев, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части настоящего Кодекса в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание» .
Таким образом, из определения совокупности преступлений, изложенного в ныне действующей редакции ст. 17 УК РФ, с очевидностью следует, что в качестве таковой не могут быть расценены те ситуации, когда совершение двух или более преступлений прямо указано в статьях Особенной части Кодекса в качестве квалифицирующего признака составов преступлений определенного вида. Иначе говоря, если запрет Особенной части уголовного закона в качестве отягчающего обстоятельства, отражающегося на построении санкции и тем самым выступающего средством законодательной дифференциации ответственности, указывает на совершение двух или более преступлений, то совокупность преступлений отсутствует, а в наличии имеется одно сложное преступление, которое в теории уголовного права принято именовать «составным».
Новая конструкция института совокупности в свете действующей редакции ст. 17
УК породила в науке уголовного права довольно оживленную дискуссию о проблемах квалификации так называемых «сопряженных преступлений» — преступлений, за которые предусмотрено более суровое наказание по сравнению с их основным составом, вследствие того что данные преступления соединяются с иными преступлениями, выполняются в процессе или сразу же после их совершения.
Применительно к ч. 2 ст. 105 УК РФ сопряженность квалифицированного убийства упоминается в трех пунктах: в п. «в» ч. 2 ст. 105 УК речь идет (в числе прочего) об убийстве, сопряженном с похищением человека; в п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ законодатель в качестве отягчающего обстоятельства указывает на сопряженность убийства с разбоем, вымогательством или бандитизмом; в п. «к» указывается на такую квалифицированную разновидность убийства, как убийство, «.. .сопряженное с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера».
Соответственно новая редакция ст. 17 Кодекса поставила в повестке дня вопрос о том, как квалифицировать убийства, сопряженные с иными преступлениями, на которые указано в некоторых пунктах ч. 2 ст. 105 УК; считает ли законодатель такое сочетание преступлений единым сложным (составным) преступлением, или все же перед нами совокупность двух преступлений — убийства и другого преступного действия, с которым оно «сопряжено»?
Как отмечает, например, И.А. Зинченко, «когда в статьях Особенной части УК указывается на совершение соответствующего преступления, сопряженного с действиями либо последствиями, рассматриваемыми в качестве самостоятельного преступления, содеянное следует расценивать как учтенную законом совокупность преступлений и квалифицировать по общему правилу как одно составное преступление по статье Особенной части УК с данным признаком» .
Принятое 27 января 1999 г. Пленумом Верховного Суда РФ Постановление № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» , применительно к разъяснению п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, предписывало ситуации совершения убийства,
совершенного в связи с похищением человека, а равно в процессе совершения разбоя, вымогательства и бандитизма, а равно в процессе совершения изнасилования либо насильственных действий сексуального характера или по мотиву мести за оказанное в процессе насильственного удовлетворения половой страсти сопротивления, квалифицировать по соответствующему пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ и по соответствующим частям ст. 126, 162, 163, 209, 131 или 132 Кодекса. Иначе говоря, по мысли Пленума Верховного Суда РФ, при совершении сопряженных убийств имеет место совокупность преступлений — убийства и другого преступления, указанного в ч. 2 ст. 105 в качестве сопряженного с ним.
Примечательно, что и после принятия в 2003-2004 гг. федеральных законов, уточнивших в действующем Уголовном кодексе дефиницию совокупности, какие-либо изменения по вопросам квалификации «сопряженных убийств» в данное постановление Пленума Верховного Суда РФ не вносились, хотя постановление и подвергалось неоднократным изменениям и дополнениям по вопросам, связанным с исключением признака неоднократности (ранее п. «н» ч. 2 ст. 105 УК) из статей Особенной части УК РФ , с новым разъяснением содержания п. «а» ч. 2 ст. 105 УК .
Из необходимости квалификации сопряженных убийств как совокупности преступлений последовательно исходит и судебная практика, которая в этом вопросе оставалась и остается достаточно стабильной как в период до 2004 г., так и в последующие годы.
Итак, что же перед нами — определенная косность судебной системы, упрямо игнорирующей предписание ч. 1 ст. 17 УК РФ? Или же в ч. 1 ст. 17 УК РФ понятие составного преступления, заключающееся в совершении двух или более преступлений, предусмотренных статьями Особенной части УК в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание, не включает в себя перечисленные в п. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК случаи сопряженности убийства? Определенные предпосылки для отрицательного ответа на последний вопрос дает и последняя (действующая) редакция абз. 1 п. 5 упоминавшегося выше Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О су-
дебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 3 апреля 2008 г. № 4), где дословно указывается, что «в соответствии с положениями ч. 1 ст. 17 УК РФ убийство двух или более лиц, совершенное одновременно или в разное время, не образует совокупности преступлений и подлежит квалификации по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а при наличии к тому оснований также и по другим пунктам ч. 2 данной статьи, при условии, что ни за одно из этих убийств виновный ранее не был осужден» . Таким образом, именно с п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ Пленум Верховного Суда России связывает то понимание сложного преступления, на отграничение которого от совокупности указано в ч. 1 ст. 17 Кодекса.
Однако, помимо позиции высшей судебной инстанции страны, доктринальный ответ на поставленный вопрос также представляется принципиальным. И искать его надо не только и не столько в области справедливости, здравого смысла, интуиции, а в сфере права. Поэтому выводы о квалификации изложенных ситуаций должны базироваться на имеющейся в доктрине уголовного права теории конструирования в тексте закона квалифицирующих признаков и квалифицированных составов преступлений.
Итак, какими свойствами должны обладать квалифицирующие признаки для отражения их в тексте Особенной части уголовного закона в качестве таковых?
Как справедливо замечено видным разработчиком проблематики теории конструирования квалифицированных составов преступлений Л.Л. Кругликовым, «квалифицирующие обстоятельства — это обстоятельства дела», последние же, в свою очередь, включают в себя признаки, характеризующие преступление . Другими словами, квалифицирующие признаки — это те или иные признаки состава преступления. Реже законодатель конструирует квалифицирующие признаки путем указания в законе типовых обстоятельств, относимых к личности виновного (например, совершение того или иного преступления с использованием служебного положения).
Кроме того, как указывает Л.Л. Кругликов, «квалифицирующими могут быть лишь
обстоятельства, прямо относящиеся к содеянному и к личности виновного и находящиеся в определенной связи с совершенным преступлением . Поэтому обстоятельства, которые не имеют непосредственного отношения к преступлению, не характеризуют его, возникли после него, квалифицирующими признаками быть не могут. Данные обстоятельства при определенных условиях могут смягчать или усиливать ответственность за конкретное преступление, влиять на индивидуальную степень его общественной опасности, характеризовать личность преступника (например, оказание медицинской помощи после совершенного преступления, принятие мер к предотвращению дальнейшего наступления вреда, любые формы заглаживания причиненного вреда как элементы деятельного раскаяния в содеянном, расчленение трупа после убийства для сокрытия его следов и пр.). Но квалифицирующими при этом они все же быть не могут с точки зрения принятой в нашем Кодексе и апробированной на практике законотворческих работ логики построения квалифицированных составов преступлений.
Обратим внимание и на то, что квалифицирующие признаки чаще всего являются дополнительными по отношению к тем признакам, которые есть в основном составе. Реже квалифицирующие признаки являются разновидностью, подвидом какого-то обстоятельства, которое есть в основном составе.
Таким образом, квалифицирующие признаки как признаки состава — это обстоятельства, характеризующие объект преступления и его последствия, место, время, способ, орудия, средства и обстановку совершения преступления, мотивы и цели совершения преступления, а также субъекта преступления. К числу таковых никогда не относится причинная связь в материальных составах преступлений и характер деяния. По устоявшейся законодательной традиции, когда законодатель устанавливает ответственность за общий перечень однородных деяний и при этом — самостоятельную ответственность за какую-то их разновидность, принято говорить о наличии общей и специальной нормы.
Итак, если нам опираться на позицию о том, что применительно к п. «в», «з» и «к» ч. 2
ст. 105 УК РФ речь идет о едином составном преступлении, а не о совокупности, то надо прийти к выводу, что сопряженные с убийством похищение человека, разбой, вымогательство, бандитизм, изнасилование — это суть особые способы убийства, или же вытекающие из убийства его вторые последствия, или же особая обстановка совершения убийства, так как (как уже было сказано выше) квалифицирующее обстоятельство — это признак состава преступления. Но так ли это? И что же понимает сама практика под сопряженными убийствами?
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Помимо прецедентной текущей практики судов РФ, определенные разъяснения в понимании признаков, помещенных в п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК, даются в вышеназванном постановлении Пленума Верховного Суда РФ. Как считает Пленум, ответственность по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК «наступает не только за умышленное причинение смерти самому похищенному., но и за убийство других лиц, совершенное виновным в связи с похищением человека». Конкретизируя данный вывод акта официального толкования уголовного закона, С.В. Бородин справедливо указывает, что «потерпевшим при таком убийстве может быть не только похищенный человек ., но и другие лица, например работники правоохранительных органов, принимающие участие в освобождении захваченных преступниками лиц» .
По мнению Пленума Верховного Суда РФ, отраженному в приводимом Постановлении № 1 от 27 января 1999 г., «как сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом следует квалифицировать убийство в процессе совершения указанных преступлений». В свою очередь, как рекомендует Пленум, «под убийством, сопряженным с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера, следует понимать убийство в процессе совершения указанных преступлений или с целью их сокрытия, а также совершенное, например, по мотивам мести за оказанное сопротивление при совершении этих преступлений».
Хотя возможность квалификации убийства по п. «з» или «к» ч. 2 ст. 105 УК в случае убийства иных лиц, препятствующих разбою, вымогательству, изнасилованию в отношении
потерпевшего, до совершения соответствующих преступлений в тексте постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 и не упоминается, судебная практика и криминалисты исходят все же из возможности квалификации такого рода деяний по п. «з» или «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ .
Итак, закон и правоприменительная практика, раскрывающая его смысл, под сопряженными убийствами имеют в виду, прежде всего, ситуации, когда:
— в результате умышленно-насильственного лишения жизни преступник устраняет для себя препятствия, необходимые ему для совершения похищения человека, разбоя, вымогательства, изнасилования, насильственных действий сексуального характера. При этом препятствия для совершения преступления необязательно должны быть связаны с личностью того лица, которое является адресатом разбойного нападения, вымогательства и изнасилования. Следовательно, потерпевший от убийства и, например, потерпевший от разбоя могут в одном лице и не совпадать;
— совершая убийство, преступник желает отомстить потерпевшему за оказанное при похищении, разбое, изнасиловании и т. д. преступление либо же сокрыть его следы. В этих случаях убийство совершается непосредственно и сразу же после окончания похищения, разбоя, вымогательства, изнасилования;
— убийство совершается в процессе разбоя, изнасилования, вымогательства и пр., то есть имеет место своего рода «перерастание» упомянутых преступлений в убийство, их одновременное и одномоментное совершение, причем, как правило, в результате одних и тех же действий, что свойственно для такого явления, как идеальная совокупность.
Как справедливо замечено Н.Ф. Кузнецовой по результатам лексического анализа термина «сопряженный», «сопряженный» в толковом словаре определяется не как «включенный», а как «взаимно связанный, сопровождаемый» .
Таким образом, совершение убийства до, после или в процессе похищения человека, разбойного нападения, вымогательства, изнасилования и т. д. ничего общего ни со способом убийства, ни с его последствиями, ни с иными признаками состава убийства не имеет. Отсюда сама по себе «сопряженность» с другим преступлением и, следовательно, другое преступление, упоминаемое в п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, не являются квалифицирующим признаком, который законодательно повышает степень общественной опасности такого убийства по сравнению с так называемым «простым убийством». Поэтому, по нашему мнению, нет оснований для критики и изменения позиции судебной практики и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, указывающих на необходимость квалификации «сопряженных убийств» по совокупности с теми статьями, которые устанавливают ответственность за преступления, с которыми убийство было «сопряжено».
Однако рассмотрение изложенной проблемы было бы незавершенным, если бы мы не ответили и на другой вопрос: какое в действительности отягчающее обстоятельство, относимое к признакам состава убийства, имеется в виду в п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ в тех случаях, когда речь идет о сопряжении, сочетании убийства с иным тяжким или особо тяжким преступлением? Какой квалифицирующий признак поместил или подразумевал законодатель в указанных пунктах, когда описывал сопряженные убийства как квалифицированные разновидности простого?
Из краткого раскрытия сущности сопряженных убийств можно увидеть, что внутренними, побудительными причинами их совершения являются: (1) мотив создания условий для совершения другого тяжкого или особо тяжкого преступления, что может выражаться в преодолении препятствий на подходе к совершению сопряженного с убийством преступления, на стадии приготовления к его совершению, (2) мотив преодоления неожиданно возникших препятствий в процессе совершения основного преступления, сочетаемого, сопрягаемого с убийством, то есть на стадии покушения на это преступление, (3) мотив со-
крытия совершенного преступления (убийство потерпевшего либо очевидцев) и, наконец, (3) мотив мести потерпевшему, а возможно и иным лицам, которые оказали сопротивление, мешали совершению желаемого преступления (например, похищения человека, изнасилования и пр.).
Именно особый мотив и является тем обстоятельством, который существенно повышает общественную опасность данных видов убийства по сравнению с «серединным» составом, помещенным в ч. 1 ст. 105 УК РФ.
Абсолютно правы те ученые (Б.В. Вол-женкин, Г.Н. Борзенков, Н.Ф. Кузнецова, П.С. Яни ), которые критикуют позицию законодателя в вопросе о конструировании квалифицированных убийств через признак сопряженности с некоторыми другими видами тяжких и особо тяжких преступлений, настоятельно рекомендуя в будущем отказаться от таких громоздких и очевидно неудобных конструкций, вносящих сумятицу в доктрину и дезориентирующих практику, а также разрушающих сами исходные идеи и логику построения норм Особенной части уголовного закона. Как писал в свое время Б.В. Вол-женкин (еще до исключения ст. 16 и изменения редакции ст. 17 действующего Кодекса), «.более правильным был бы вообще полный отказ от такого рода конструкций (преступление, сопряженное с совершением другого преступления). Квалифицирующим обстоятельством преступления (в данном случае убийства) может быть какое-либо из обстоятельств, так или иначе характеризующих признаки основного состава данного преступления (мотив, цель, способ действия, количество потерпевших и т. д.), но никак не совершение другого преступления» . И современные исследователи анализируемой проблематики также обращают внимание на то, что «квалифицирующие признаки убийства характеризуют тот или иной элемент состава именно убийства. Одно преступление не может быть квалифицирующим признаком другого. Оно влечет более строгое наказание лишь путем применения нормы о совокупности» .
С предложением Б.В. Волженкина и в целом с критикой конструкций так называемых «сопряженных преступлений» со сто-
роны ведущих криминалистов страны трудно не согласиться. Как следует из вышеизложенного, упомянутая конструкция «сопряженности» является очевидно «неудобоваримой», громоздкой, порождает излишние споры в вопросах, казалось бы, давно решенных в доктрине и практике, вызывает многозначность толкования и вариативность решения одних и тех же ситуаций.
Наконец, использованная в п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ конструкция сопряженности порождает и такой вопрос: почему более опасным является сопряженность убийства именно с похищением человека, разбоем, изнасилованием, вымогательством, бандитизмом и пр.? Почему не будет отягощать ответственность за убийство его сопряженность с грабежом, или с незаконным лишением свободы, или с захватом заложника? Как, наконец, объяснить то, что сопряженность с захватом заложника по непонятным криминологическим причинам была исключена из п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ Федеральным законом от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ? .
Думается, в законодательной перспективе все же надо будет отказаться от построения в Кодексе сопряженных составов квалифицированного убийства. При этом в соответствующем пункте ч. 2 ст. 105 УК РФ (а им может стать п. «к») надо будет изложить соответствующий квалифицирующий признак в том виде, как он в действительности, возможно, имелся в виду законодателем или как он, во всяком случае, понимается практикой, сформулировав таковой в виде подробного описания специфической мотивации действий убийцы, включающей в себя побуждения сокрыть, облегчить совершение другого преступления или отомстить за оказанное ему во время совершения другого преступления сопротивление.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Белокуров, О. В. Квалификация убийства (ст. 105 УК РФ) : учеб. пособие / О. В. Белокуров. -М. : Юрист, 2004. — 252 с.
2. Бородин, С. В. Преступления против жизни / С. В. Бородин. — М. : Юристъ, 1999. — 356 с.
3. Волженкин, Б. В. Принцип справедливости и проблемы множественности преступлений
по УК РФ / Б. В. Волженкин // Законность. -1998.- № 12. — С. 2-7.
7. О внесении изменения в Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 3 апр. 2008 г. № 4 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2008. — № 6. — С. 9.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
12. Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 6 февр. 2007 г. № 7 // Бюллетень Верховного Суда РФ. — 2007. -№ 5.- С. 13-24.
14. Павлов, А. С. Убийство, сопряженное с изнасилованием / А. С. Павлов // Российский следователь. — 2007. — № 1. — С. 17-18.
15. Салихов, Ш. Убийство, сопряженное с разбоем: одно преступление или совокупность? / Ш. Салихов // Законность. — 2005. — № 2. — С. 23-25.
16. Яни, П. Сопряженность не исключает совокупности / П. Яни // Законность. — 2005. — № 2. -С. 25-27.
ON THE PROBLEMS OF HOMICIDES LEGAL TREATMENTS CONJUGATED WITH OTHER ACTUAL CRIMINAL ACTS
A.P. Rozhnov
6.4. ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ НЕКОТОРЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ ПРИ КОНКУРЕНЦИИ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Скачкова Наталия Петровна, аспирант. Место учебы: АНО ВПО Центросоюза Российской Федерации «Российский университет кооперации» Е-mail: tropikanochka@bk.ru
Аннотация: В статье анализируются нормы уголовного законодательства, регламентирующие такие преступления против личности, как убийство. Обсуждаются различные проблемы в правоприменительной деятельности, связанные с квалификацией убийства при конкуренции составов.
Ключевые слова: личность, убийство, квалификация, состав, конкуренция.
PROBLEMS OF QUALIFICATION OF CERTAIN CRIMES AGAINST THE PERSON IN THE COMPETITION OF COMPOSITIONS
Keywords: identity, murder, qualification,
composition, competition.
Преступления против личности по праву считаются одними из наиболее тяжких преступлений, поскольку они посягают на высшую социальную ценность — жизнь человека, то есть на благо, которое дается человеку единожды. Убийства наносят невосполнимый ущерб и, как свидетельствует судебная практика, относятся к преступлениям, вызывающим наибольшие трудности при их квалификации, поэтому они будут подробно рассмотрено в контексте этой статьи1.
Под конкуренцией норм понимают случаи, когда одно преступное деяние временно охватывается несколькими преступлениями Особенной части УК РФ, то есть на применение квалификации содеянного претендуют минимум две нормы, но только одна из них имеет признаки, отсутствующие в другой. В теории уголовного права выделяются: конкуренция общей и специальной уголовно-правовых норм; конкуренция специальных правовых норм; конкуренция частей и целого2, которые будут подробно рассмотрены на примере убийства.
Из п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» следует, что: «Убийство, совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных двумя или более пунктами ч. 2 ст. 105 УК РФ, должно квалифицироваться по всем
2 Качурин Д.В. О конкуренции уголовно-правовых норм // Российский судья. — 2002. — №11.- С.60-62.
этим пунктам»3. Полагаю, что с такой категоричной формулировкой согласиться нельзя по нижеприведенным мотивам.
В ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицирующие признаки убийства располагаются в порядке в зависимости от их связи с едиными элементами состава преступления. В частности, к квалифицирующим признакам, относящимся к объекту состава преступления, относятся п.п. «а», «б», «в», «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ; к квалифицирующим признакам, относящимся к объективной стороне состава преступления, относятся п.п. «д», «е», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ; к квалифицирующим признакам, относящимся к субъективной стороне состава преступления, относятся п.п. «з», «и», «к», «л», «м» ч. 2 ст. 105 УК РФ3.
Следует отметить, что в науке и правоприменительной деятельности возникает вопрос о возможности сочетания квалифицирующих признаков ч. 2 ст. 105 УК РФ с другими составами или об их конкуренции, который решается по-разному применительно к конкретному случаю. Например, при соотношении квалифицирующих признаков, предусмотренных п. «б» (убийство в связи с выполнением потерпевшим своих служебных обязанностей или общественного долга) и п. «и» (убийство из хулиганских побуждений) ч. 2 ст. 105 УК РФ, нередко решающее значение имеет правильная оценка мотива преступления. Если доминирующим был хулиганский мотив, применение п. «б» исключается. Иногда в совершенном преступлении имеются разнородные квалифицирующие обстоятельства, из которых одно, допустим, относится к мотиву или цели убийства, а другое к способу совершения преступления. В таких случаях при квалификации убийства учитываются все квалифицирующие признаки, поскольку они не конкурируют между собой.
В правоприменительной деятельности возникает проблема квалификации убийства, совершенного при квалифицирующих признаках, предусмотренных по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть из корыстных побуждений и в разбойном нападении. Если же исходить из того, что убийство при разбое является частным случаем убийства из корыстных побуждений, то вопрос о квалификации должен решаться по правилам конкуренции частей и целого4, а именно: должна применяться та норма, которая с наибольшей полнотой охватывает все фактические признаки совершенного деяния.
Возникновение конкуренции частей и целого обусловлено отражением в уголовном законодательстве помимо элементарных, то есть простых единичных составов преступлений, описывающих самостоятельные деяния, еще и сложных составов (например, бандитизм), конкурирующих с теми, которые представляют отдельные деяния, входящие в объективную сторону сложных. Однако следует отметить, что некоторые составы преступлений построены законодателем как сложные и могут быть неверно истолкованы работниками правоприменительных органов. В частности, как правильно отметил А.И. Стрельников, в п. п. «в», «з», «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ «имеет место подмена совокупности преступлений сложными составами».5
3 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Российская юстиция. — 1999.- № 4.
4 Борзенков Г. Особенности квалификации убийства при конкуренции или сочетании нескольких квалифицирующих признаков // Уголовное право.- 2007.- № 5. — С.7-11.
5 Стрельников А.И. Ответственность за убийство, совершенное при обстоятельствах, отягчающих наказание (ч. 2 ст. 105 Уголов-
КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ЛИЧНОСТИ
Скачкова Н.П.
Следует также отметить, что конструкция этой нормы приводит к следующему противоречию. Так, убийство в процессе разбоя квалифицируется по п. «з» ч. 2 ст. 105 и п. «в» ч. 4 ст. 162 УК РФ по совокупности преступлений. При этом убийство не является частью разбоя, выходит за рамки его состава. Вместе с тем в теории и на практике укоренилось мнение о том, что убийство частично входит в разбой. Поэтому убийство квалифицируется как бы дважды: частично (в части, входящей в разбой) как причинение тяжкого вреда здоровью, и полностью (в части, выходящей за пределы разбоя) — как убийство. В итоге один и тот же потерпевший оказывается убитым и одновременно тяжело раненным6. Таким образом, в связи с вышеизложенным следует отказаться от такой квалификации. Аналогичной позиции придерживались многие ученые. Так, Н.Ф. Кузнецова указала, что квалификация убийства по совокупности с бандитизмом, изнасилованием и другими преступлениями, предусмотренными ч. 2 ст. 105 УК РФ, нарушает принцип «non bis in idem» («никто не должен дважды нести наказание за одно преступление»)7. Б.В. Волженкин указал на то, что конструкция данной нормы устанавливает повышенную санкцию за преступление. Назначение самостоятельного наказания за это преступление и присоединение его к наказанию, установленному за убийство, приводит к двойной ответственности за содеянное. Из чего следует, что содеянное подлежит квалификации только по соответствующему пункту ч. 2 ст. 105 УК РФ8.
Сложным является вопрос о квалификации убийства лица, находящегося в беспомощном состоянии, если это лицо сознавало свою беспомощность. Убийство такого лица ранее рассматривалось как проявление особой жестокости. Собственно, так оно и есть. Но коль скоро законодатель выделил убийство заведомо беспомощного лица в самостоятельный вид квалифицированного убийства, оно и должно квалифицироваться только по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Обоснование такого решения находится в сходстве данной ситуации с конкуренцией общей и специальной норм, где применяться должна специальная норма. Однако особая жестокость убийства может определяться одновременно и другими обстоятельствами, например применением особо мучительного способа лишения жизни. В таких случаях возможно сочетание п.п. «в» и «д» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть в данном случае будет иметь место сочетание разнородных квалифицирующих признаков, из которых первый относится к объекту, а второй — к объективной стороне9.
Теперь, что касается конкуренции специальных составов УК РФ. Как указывается в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», необходимо отграничивать убийство от умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, имея в виду, что при убийстве умысел виновного направлен на лише-
ного кодекса Российской Федерации): Автореф. дис. канд. юрид. наук. — М., 1998. — С. 27.
8 Там же.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
9 Борзенков Г. Особенности квалификации убийства при конку-
ренции или сочетании нескольких квалифицирующих признаков //
Уголовное право. — 2007. — № 5. — С.10.
ние потерпевшего жизни, а при совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего выражается в неосторожности10.
Ярким примером конкуренции ст. 109 УК РФ и ч. 4 ст. 111 УК РФ может служить дело А., который был признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью И., опасного для жизни и повлекшего по неосторожности его смерть. Однако судебная коллегия приговор изменила, посчитав, что данных о причинении А. тяжкого вреда здоровью И., повлекшего по неосторожности его смерть, в материалах дела не имеется. Применяя прием и роняя И. на землю, А. не желал и не предвидел тяжких последствий и смерти потерпевшего, хотя должен был и мог это предвидеть. В связи с этим действия А. были переквалифицированы с ч. 4 ст. 111 УК РФ на ч. 1 ст. 109 УК РФ по призна-
кам причинения смерти по неосторожности .
Примером недостаточного исследования направленности умысла может послужить дело Т., действия которого в ходе судебного следствия были переквалифицированы с ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 111 УК РФ. Согласно обстоятельствам дела Т., находясь в состоянии алкогольного опьянения, на лестничной площадке одного из домов по ул. Декабристов города Чебоксары умышленно на почве возникших в ходе ссоры неприязненных отношений с незнакомым В. без цели убийства нанес тому клинком имевшегося при нем ножа один удар в область расположения жизненно важных органов, причинив В. телесное повреждение в виде проникающей раны левой половины грудной клетки с ранением сердца, которое по признаку опасности для жизни квалифицируется как причинившее тяжкий вред здоровью. Подсудимый Т. в стадии предварительного следствия (а именно эти показания суд принимает во внимание при оценке доказательств) умысел на убийство В. отрицал, пояснив, что нанес один удар В. клинком ножа лишь для того, чтобы беспрепятственно пройти к себе в квартиру.
По смыслу закона покушение на убийство может быть совершено только с прямым умыслом на лишение жизни потерпевшего, то есть когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по не зависящим от его воли обстоятельствам. В данном случае, нанеся одно ножевое ранение В., Т., имея реальную возможность убить последнего, не предпринимал каких-либо мер для лишения жизни потерпевшего, а свободно прошел к себе в квартиру, где попросил свою родственницу вызвать В. скорую медицинскую помощь. При изложенных выше обстоятельствах, а также характера примененного орудия, локализации причиненной раны и глубины раневого канала суд квалифицировал действия Т. по ч. 1 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.
В заключение хотелось бы сделать вывод о том, что назрела настоятельная необходимость пересмотреть
10 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Российская юстиция. — 1999. — № 4.
11 Обзор кассационной практики по уголовным делам Верховного Суда Чувашской Республики за первый квартал 2009 года //Судебный вестник Чувашии. — 2009. — № 1. — С. 14-15.
традиционный подход к теории квалификации преступлений, и научно обоснованным правилам квалификации преступлений, которое должно проходить в единстве с построением закона, поскольку оперирование несовершенными нормами уголовного закона с помощью совершенных правил квалификации приводит к несовершенным выводам. Таким образом, необходимо внести следующие изменения в действующее законодательство.
В п. 17 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» необходимо внести уточнение, изложив его в следующей редакции: «Когда деяние подпадает под несколько квалифицирующих признаков, предусмотренных двумя или более пунктами ч. 2 ст. 105 УК РФ, относящимися к одному элементу состава преступления, следует применять квалификацию по доминирующему признаку. Убийство, совершенное при квалифицирующих признаках, предусмотренных двумя или более пунктами ч. 2 ст. 105 УК РФ, относящимися к разным элементам состава преступления, должно квалифицироваться по всем этим пунктам».
Необходимо исключить из Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» разъяснение о том, что убийство, сопряженное с совершением других преступлений, регламентированных ч. 2 ст. 105 УК РФ, должно квалифицироваться по совокупности со статьями УК РФ, предусматривающими ответственность за эти преступления, поскольку одно и то же последствие при такой квалификации вменяется преступнику дважды, что нарушает принцип справедливости (ч. 2 ст. 6 УК).
Представляется необходимым законодательное закрепление теоретически обоснованных правил квалификации преступлений в самостоятельной главе УК РФ в единстве с принципами построения уголовного закона, которые должны будут учитываться при формулировании новых уголовно-правовых норм. Таким образом, только единство указанных правил и принципов в тесной связке с совершенными нормами уголовного закона позволит создать стройную систему уголовно-правовых норм, логично учитывающую и содержащую в себе основные положения о порядке их применения 12.
Список литературы:
1. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» // Российская юстиция. -1999. -№ 4.
3. Качурин Д.В. О конкуренции уголовно-правовых норм // Российский судья. — 2002. — №11. — С.60-62.
4. — С. 52-54.
12 Бабий Н. Принципы построения уголовного закона и квалификация преступлений // Уголовное право. — 2006. — №3.- С.4-6.
6. Обзор кассационной практики по уголовным делам Верховного Суда Чувашской Республики за первый квартал 2009 года //Судебный вестник Чувашии. — 2009. — № 1. — С. 14-15.
3. Kachurin D.V. On competition of criminal law //
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
Russian sudya.- 2002. — № 11.- Р.60-62.
Рецензия
Статья посвящена проблемам, возникающим в правоприменительной деятельности, связанным с квалификацией убийства; и путям их преодоления. Актуальность данной статьи не вызывает сомнения, поскольку правильное толкование уголовно- правовых норм, является залогом верной квалификации деяний и законности в правоприменительной деятельности. Автором проведена серьезная работа по анализу действующих уголовноправовых норм и на примере выработанных в практике правил квалификации преступлений при конкуренции: общих и специальных уголовно-правовых норм, специальных правовых норм, частей и целого, — приведены пути преодоления, возникающих трудностей. Немаловажным является и то, что Н.П. Скачкова пишет о необходимости законодательного закрепления научно обоснованных правил квалификации преступлений в самостоятельной главе УК РФ. Статья выполнена на высоком научном уровне, содержит ряд выводов, представляющих практический интерес. Научная статья Н.П. Скачковой «Проблемы квалификации некоторых преступлений против личности при конкуренции составов преступлений» соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого рода. Данная статья может быть рекомендована к публикации.
Научный руководитель
Док. юрид. наук, профессор Н.В. Иванцова